— Не знал, что вы говорите на их языке, — заметил Брим.
— Я это делаю не слишком хорошо, — слегка зарумянилась она. — Просто у меня такое хобби. Стараюсь хотя бы немного овладеть языком тех мест, куда нас посылают.
Брим заказал бутылку любимого логийского и сел напротив Марши.
— Очень полезное хобби. Я сам сумел выучить только лигерский фертрюхт — да и то потому, что это помогало мне заработать на хлеб, когда я был мальчишкой.
— Какая ирония, не правда ли? — засмеялась она. — Если учесть, что вы почти всю свою жизнь сражаетесь с ними.
— Я и сам не раз об этом думал. — Официант в белом переднике и высоком поварском колпаке подал им вино. Брим нахмурился, пробуя превосходный напиток. — Это подлое племя. Думаю, вы с послом тоже не слишком их обожаете.
— Зато они обеспечили нам несколько великолепных назначений, — улыбнулась Марша, пригубив свой бокал. — Не будь с Лигой столько хлопот, дипломатический корпус совсем бы захирел, и…
— И что?
— Ну, наверное, я не изучила бы так хорошо галактику… и ее многочисленные языки.
— А сколько вы знаете? — Брима все больше очаровывала эта скромная женщина, оказавшаяся на поверку столь же умной, как и красивой.
Она, подумав немного, улыбнулась.
— Я вообще-то не считала, но, кажется… По настоянию Брима она вспомнила двенадцать языков и диалектов, включая и его родной карескрийский, который для большинства жителей Империи звучал почти как иностранный. За следующий метацикл Брим убедился, что не совсем еще разучился отдыхать — он просто забыл, как это делается. Чувствуя себя очень комфортно, он прикончил первую бутылку, вылив последние капли в бокал Марши.
— Вилф Брим, — с легкой улыбкой запротестовала она, — если бы я не знала вас так хорошо, то подумала бы, что вы замышляете воспользоваться моей слабостью.
— Несколько капель дела не решают, — засмеялся он. — Но я вообще-то собирался заказать вторую бутылку, если вы не слишком торопитесь домой.
— Ага, значит, все-таки замышляете?
— Никогда, — театрально воскликнул Брим, интересуясь про себя, захмелела ли она так же, как и он. — Лучше смерть, чем бесчестье, — или как там это говорится.
— Вы правду говорите, адмирал Брим? — с шутливым недоверием осведомилась она. — Если бы я хоть чуточку заподозрила вас в бесчестных намерениях, ни за что не позволила бы вам отвезти меня домой.
Брим в мнимом раздумье схватился за переносицу.
— Как убедить вас в чистоте моих помыслов?
— Гм-м. — И Марша мелодраматически нахмурилась. — Не думаю, что это возможно, если…
— Если мы не закажем еще вина?
— Вот-вот.
Брим подозвал официанта.
— Давайте выясним прямо сейчас.
* * *
Вторую бутылку они пили гораздо медленнее. Шум ресторана отошел куда-то далеко, а их разговор приобрел более интимный характер. Всплыло внезапно имя Марго Эффервик, первой — и самой известной — любви Брима.
— И она действительно спасла вашу жизнь в битве при Зонге? — спросила Марша. — Значит, она очень сильно вас любила, если пошла на такой риск.
— Когда-то я думал, что так и есть, — кивнул Брим. — Но лигерская тайм-трава убила все ее чувства — как, можно сказать, и саму Марго. Я надеялся, что она справится с этим, но…
— Я видела много ее голографий. Она была красавица — да и осталась ею, полагаю.
— Да. — Бриму захотелось переменить разговор. — Надеюсь, что так. Но вы тоже очень красивая женщина.
— Вы уже говорили это. — Марша перешла на шепот. — Надеюсь, что это правда — по крайней мере для вас.
— Уж поверьте. — Пальто, которое он набросил ей на плечи, успело распахнуться, открыв неоглядные пространства кремовой кожи. Последние несколько циклов Бриму было трудно не пялить на это глаза. Марша воспользовалась моментом, чтобы слегка передвинуться, и в поле его зрения попали маленькие крепкие груди, туго натягивающие ткань. Брим покраснел до ушей и встретился со взглядом Марши — очень понимающим взглядом.
— Ага, адмирал Брим, — проворковала она с веселым огоньком в глазах, — вот я вас и поймала.
— Извините, — смущенно пробормотал Брим. Рядом с этой бесконечно соблазнительной женщиной он почему-то чувствовал себя как мальчишка.
— За что?
— Ну как за что? — еще больше сконфузился он.
— А вот так. Я не для того надела такое платье, чтобы на меня никто не смотрел. — И она слегка повела плечами, открыв еще больше белой кожи. — Интересно, у меня грудь такая же красивая, как у Марго Эффервик?
Бриму стало трудно дышать.
— Гм-м, — протянул он, уже не скрывая, что смотрит, — я бы сказал, что да — насколько я вижу.
— Это что, намек? — покраснела она.
— Просто мне недостает информации. Должен же я сравнить.
— А что, если я предоставлю вам такую возможность? — спросила она, глядя ему прямо в глаза.
Брим почувствовал, что вступает на предательскую почву, и осведомился шутливо:
— Где, прямо здесь?
Она поглядела по сторонам и улыбнулась.
— Потому-то я и не люблю напиваться на людях. — И она расстегнула сзади молнию, судя по звуку. — Креллингхем в таких случаях просто из себя выходит. А меня иногда прямо подмывает выкинуть что-то неподобающее. — Она прикрылась пальто спереди, как щитом, и опустила корсаж, обнажив маленькие, слегка поникшие груди, которым могла бы позавидовать женщина вдвое моложе нее. — Ну вот, — сказала она с торжествующим смешком, — теперь можете сравнивать.
Смущенный Брим стрельнул глазами по сторонам и убедился, что никто, кроме него, не может видеть ничего, помимо пальто.
— Итак? — сказала она, тихонько массируя большущий, коричневато-розовый сосок. Брим ощутил растущее возбуждение.
— Вы правда хотите знать? — спросил он, глядя как завороженный на сетку голубых жилок вокруг ее больших узловатых ареалов.
— Правда хочу.
— Ну-у, — промямлил он, — у вас они больше и… круглее, что ли. У Марго…
— Не стану спрашивать, чьи вы предпочитаете, — сказала она, поправляя платье.
— Н-не могу сказать так сразу. Но, Вутова мать, ты потрясающая женщина, Марша.
— Ты еще не видел остального. Хочешь посмотреть?
— Где — здесь?
— Это было бы здорово, — хихикнула она. — Особенно в этом длинном платье. Вилф, — сказала она, помолчав, — тебе уже, наверное, ясно, что этой ночью я решилась… ну, скажем, нарушить правила. Я хочу тебя с нашей первой встречи и никак не могу от этого желания избавиться. Согласен ты сделать одолжение замужней женщине? Не в столь людном месте, конечно, — улыбнулась она.
