Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
Шугаркрик, штат Пенсильвания Лето 2001 г.
Бингу было пятьдесят три года, и он не надевал своего противогаза вот уже пять лет, когда до него дошло известие о том, что Чарли Мэнкс тяжело болен.
Бинг узнал об этом из статьи на AOL[64], доступ куда он получал с помощью большого черного компьютера Dell, которым его наградила компания «НорКемФарм» за двадцать пять лет службы. Он каждый день смотрел на AOL новости из Колорадо о мистере Мэнксе, но долгие годы до этого там ничего не было: Чарльз Талант Мэнкс III, возраст неизвестен, осужденный убийца, подозреваемый в десятках похищений детей, был перемещен в больничное крыло федерального исправительного учреждения «Энглвуд», когда разбудить его оказалось невозможным.
Мэнкса осмотрел видный нейрохирург из Денвера Марк Софер, который описал его заболевание как достойное войти в медицинские книги.
«Пациент страдает от прогерии взрослых или редкой формы синдрома Вернера, — сказал Софер. — Проще говоря, он начал очень быстро стареть. Месяц для него больше похож на год. Год — это почти десять лет. А этот парень с самого начала не был желторотым птенцом».
Врач сказал, что нет никакого способа узнать, может ли заболевание Мэнкса частично объяснить его аномальное поведение, которое привело к жестокому убийству рядового Томаса Приста в 1996 году. Он также отказался описать текущее состояние Чарли Мэнкса как кому.
«Он не отвечает строгому определению [комы]. Его мозговая функция высока — как будто он спит. Он просто не может больше проснуться. Его тело слишком устало. В его бензобаке не осталось ни капли бензина».
Бинг не раз думал написать мистеру Мэнксу, заверить, что он ему по-прежнему предан, по-прежнему его любит, всегда будет любить и готов служить ему до самого смертного дня. Но хотя Бинг, возможно, не был самой яркой лампочкой на елке — ха-ха-ха, — ему хватало ума понимать, что мистер Мэнкс рассердится на него, если он напишет, и будет прав. Письмо от Бинга наверняка привело бы к появлению мужчин в костюмах, стучащихся в дверь, мужчин в солнечных очках и с пистолетами в подмышечных кобурах. Здравствуйте, мистер Партридж, не могли бы вы ответить на несколько вопросов? Как бы вы себя почувствовали, если бы мы спустились к вам в подвал с лопатой, покопались бы там немного? Так что он никогда ему не писал, а теперь было слишком поздно, и от этой мысли ему становилось нехорошо.
Между тем сам мистер Мэнкс однажды передал послание Бингу, хотя Бинг не знал, каким образом. Пакет без обратного адреса на нем бросили ему на порог через два дня после того, как мистера Мэнкса приговорили к пожизненному заключению в «Энглвуде». Внутри была пара номерных знаков — NOS4A2/КАНЗАС — и маленькая карточка на бумаге верже цвета слоновой кости, с рождественским ангелом, выбитым на лицевой стороне.
Бинг хранил эти номерные знаки у себя в погребе, где была похоронена вся остальная его жизнь с Чарли Мэнксом: опустевшие украденные баллоны севофлурана, пистолет калибра 0,45 его папы, а также останки тех женщин, матерей, которых Бинг доставлял к себе домой после многих миссий спасения с мистером Мэнксом… всего было девять миссий.
Брэд МакКоли был девятым ребенком, спасенным ими для Страны Рождества, а его мать Синтия — последней шлюхой, с которой Бинг имел дело в тихой комнате в подвале. В некотором смысле, она тоже была спасена, прежде чем умерла: Бинг научил ее любви.
Бинг и мистер Мэнкс собирались спасти еще одного ребенка летом 1997 года, и на этот раз Бинг проехал бы всю дорогу в Страну Рождества с мистером Мэнксом, чтобы жить там, где никто не стареет, а несчастье противозаконно, где он мог бы кататься на всех аттракционах, все время пить какао и каждое утро вскрывать рождественские подарки. Когда он думал о вселенской несправедливости — мистера Мэнкса скрутили как раз перед тем, как он мог бы наконец широко распахнуть ворота Страны Рождества перед Бингом, — то чувствовал себя сокрушенным внутри, как будто надежда была вазой, сброшенной с высоты: хрясть.
Хуже всего, однако, была не потеря мистера Мэнкса или Страны Рождества. Хуже всего была потеря любви. Потеря мамочек.
Его последняя, миссис МакКоли, была самой лучшей. Они вели долгие беседы вдвоем в подвале, когда миссис МакКоли, голая, загорелая и подтянутая, лежала, прильнув к боку Бинга. Ей было сорок, но у нее так и выпирали мышцы, которые она накачала, тренируя волейболисток. Кожа у нее лучилась теплом и здоровьем. Она гладила седеющие волосы на груди Бинга и говорила, что любит его сильнее, чем мать или отца, больше, чем Иисуса, крепче, чем собственного сына, нежнее, чем котят, беззаветнее, чем солнце. Хорошо было слушать, как она это говорит: «Я люблю тебя, Бинг Партридж. Я так тебя люблю, что это меня сжигает. Я вся внутри пылаю. Это сжигает меня заживо». Дыхание у нее было сладким от запаха пряничного дыма; она была такой подтянутой, такой здоровой, что ему приходилось потчевать ее порцией своей ароматизированной смеси севофлурана каждые три часа. Она любила его так сильно, что перерезала себе вены, когда он сказал ей, что они не смогут жить вместе. Они занимались любовью в последний раз, пока она истекала кровью — пока она заливала его кровью с головы до ног.
«Тебе больно?» — спросил он.
«О, Бинг, Бинг, какой ты глупыш, — сказала она. — Я ведь уже несколько дней сгораю от любви. А пара таких маленьких порезов — это совсем не больно».
Она была такой красивой — с такими совершенными материнскими сиськами, — что ему претило обливать ее щелочью, пока она не начала пахнуть. Даже с мухами в волосах она была красива; очень красива, правда. Навозные мухи сверкали, как драгоценные камни.
Бинг вместе с мистером Мэнксом посещал КЛАДБИЩЕ ТОГО, ЧТО МОГЛО БЫ БЫТЬ, и знал, что, если бы Синтия МакКоли была предоставлена самой себе, она бы убила своего сына в подпитываемой стероидами ярости. Но в своей тихой комнате внизу Бинг научил ее доброте и любви, научил, как сосать член, так что она хотя бы закончила свою жизнь на хорошей ноте.
В этом-то все и заключалось: брать что-то ужасное и делать из него что-то хорошее. Мистер Мэнкс спасал детей, а Бинг спасал мам.
Теперь, однако, с мамами было покончено. Мистер Мэнкс сидел взаперти, а противогаз Бинга с 1996 года висел на крючке за задней дверью. В новостях он прочел о том, что мистер Мэнкс заснул — впал в глубокий, бесконечный сон, храбрый воин под злыми чарами, — а затем распечатал это сообщение, сложил листок и решил как-то на него помолиться.
На пятьдесят третьем году жизни Бинг Партридж снова стал воцерковленным человеком, вернулся в Скинию Новой Американской Веры в надежде, что Бог предложит какое-то утешение одному из самых одиноких Своих детей. Он молился, чтобы в один прекрасный день снова услышать, как на подъездной дороге играет «Белое Рождество», отодвинуть льняную занавеску и увидеть мистера Мэнкса за рулем «Призрака» — окно опущено, и Добрый Человек смотрит прямо на него. Давай, Бинг, безумный ты мой! Поехали на прогулку! Число десять ждет нас! Давай схватим одного малыша, и я отвезу тебя в Страну Рождества! Небо знает, что ты это заслужил!
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 165
