«Какое имеет значение, что все это можно оправдать. Этооказалось совсем не похоже на убийство в моем сновидении. Это не было легко, небыло естественно, и я никогда не забуду, как он смотрел на меня…»
Затем Мэри-Линетт вспомнила об Эше.
Все случившееся настолько ее потрясло, что она почти забылао нем. И теперь, обернувшись, боялась даже взглянуть на него. Мэри-Линеттподползла к тому месту, где он лежал.
«Слишком много крови… Он потерял слишком много крови, чтобыможно было на что-то надеяться. Если он умер… если все, что произошло, зря…»
Но Эш дышал. И когда она прикоснулась к его лицу, пытаясьнайти место, не залитое кровью, он пошевелился. Затем приподнялся и попыталсясесть.
— Лежи.
Рубашка и джинсы Джереми валялись на земле. Мэри-Линеттподняла рубашку и приложила ее к шее Эша.
— Эш, не шевелись.
Он снова попытался сесть.
— Не беспокойся. Я защищу тебя.
— Эш, ради бога, лежи спокойно, — просилаМэри-Линетт. Но Эш сопротивлялся, и ей пришлось уложить его силком. — Уженичего не нужно делать. Он мертв.
Эш опустился на спину, закрыв глаза.
— Я его убил?
Мэри-Линетт проняла дрожь, и она издала сдавленный звук,почти похожий на смех: Эш мог дышать и говорить, и даже слова его звучали собычной для него дурацкой самонадеянностью. Она и представить себе не могла,что ей когда-нибудь будет так приятно слышать этот тон. Прижимая рубашку к егошее, она видела, что рана почти зажила. Глубокая рваная рана на глазахпревращалась в ровный розовый шрам.
Тело вампира — это что-то невероятное!
Эш сглотнул.
— Ты не ответила мне.
— Нет. Ты не убил его. Его убила я.
Он открыл глаза. Они молча смотрели друг на друга. И в этомгновение Мэри-Линетт поняла, что они оба многое осознали.
Эш сказал с несвойственной ему серьезностью:
— Извини меня. — Он отшвырнул рубашку исел. — Извини.
Мэри-Линетт не помнила, кто протянул руки первым… Онибросились в объятия друг к другу. Обнимая Эша, Мэри-Линетт думала об охотникахи опасности и смеялась над смертью. А еще она думала обо всем, чтопо-настоящему принадлежит ночи, и о том, что никогда больше не увидит себя взеркале такой, какою привыкла видеть. Руки Эша обнимали ее, она ощущала егосилу, теплоту и надежность.
— Ну вот, наконец это кончилось, — сказалЭш. — Больше не будет убийств. Все прошло.
Это так… Но сколько испытаний ждет их впереди!..
Мэри-Линетт разрыдалась… Она плакала и плакала и никак немогла остановиться. Автомобиль выгорел дотла, лишь искры взлетали вверх, а Эшвсе держал ее в объятиях, крепко прижимая к себе.
Глава 17
— Ну, смертным она ничего не рассказала… однако оказаланеповиновение властям Царства Ночи, — лениво произнес Эш своим самымнебрежным тоном.
— Как? — кратко спросил Квин.
Был ранний вечер понедельника, сквозь западные окнафермерского дома Бердок струился солнечный свет. Эш был одет в новую рубашку,которую купил в центральном магазине Верескового Ручья, свитер с высокимворотом и длинными рукавами, закрывавшими уже почти зажившие шрамы на шее ируках, и вареные джинсы. Волосы, прикрывавшие царапины на затылке, былизачесаны назад. Эш разыгрывал лучшую роль в своей жизни.
— Ей было известно о бродяге-оборотне, но она никому онем не рассказала.
— Значит, она была предательницей. И что ты сделал?
Эш пожал плечами.
— Убил ее колом.
Квин громко захохотал.
— Что ты смеешься? Это правда, — серьезно сказалЭш, глядя Квину в лицо своими, как он был сейчас уверен, большимибесхитростными глазами — возможно, голубыми. — Смотри.
Не сводя с Квина глаз, Эш сдернул розово-зеленое стеганоеодеяло со свертка, лежавшего на диване.
У Квина брови взлетели вверх.
С минуту он разглядывал тетю Опал, которую привели в порядокнастолько, что никому бы и в голову не пришло, что ей уже довелось побывать вмогиле. Деревянная штакетина была аккуратно возвращена на свое место — в еегрудь.
Квин нервно сглотнул. Эш впервые увидел его растерянным.
— Так ты и вправду это сделал, — проговорил он. Вего голосе прозвучало потрясение и невольное уважение.
«Похоже, Квин, ты не такой крутой, каким хочешьказаться, — подумал Эш. — Кроме того, сколько бы ты ни пытался вестисебя как Старейшина, тебе всего восемнадцать. И тебе всегда будет восемнадцать,а я на следующий год, возможно, стану старше».
— Ладно, — сказал Квин, быстро прищуривглаза. — Ладно. Ну… должен признать твое превосходство.
— Да, я просто решил, что лучше всего будет разрешитьситуацию сразу. Видишь ли, она зашла слишком далеко.
Темные глаза Квина чуть расширились.
— Должен признать… я не думал, что ты настолько жесток.
— Я был обязан исполнить свой долг. Ради чести семьи,разумеется.
Квин кашлянул.
— Ну… а как насчет оборотня?
— Я и о нем позаботился.
Эш наклонился и сдернул бело-коричневое одеяло с «экспонатаномер два». С Мэри-Линетт случилась истерика, когда Эш настоял на том, чтобывытащить его из машины.
Ноздри Квина задрожали, когда он взглянул на волка.
— Извини, он пахнет паленой шерстью. Я даже сам немногозакоптился, удерживая его в огне…
— Ты спалил его живьем?!
— Ну, это один из традиционных способов…
— Ладно, хватит, закрой его!
Эш опустил одеяло.
— Как видишь, все улажено. Ни один смертный не втянут вэту историю, никакой чистки не потребуется.
— Да, хорошо… — Квин все еще не спускал глаз содеяла.
Эш решил, что наступил подходящий момент.
— Да, кстати. У девочек, оказывается, была оченьразумная причина для приезда сюда. Они просто хотели научиться охотиться.Ничего противозаконного, не правда ли?
— Что? О… да. — Квин взглянул на тетю Опал, потомнаконец посмотрел на Эша. — Значит, они вернутся назад, раз они научилисьэтому.
— Ну, не сейчас. Они еще на некоторое время останутся.
— Останутся?
— Да, останутся. Послушай, здесь я — глава семьи, нетак ли? И я говорю, что они останутся.
— Эш…
— Помнишь, когда-то здесь был аванпост Царства Ночи? Тывидишь, что случилось, когда он исчез. По округе стали бродить семьиоборотней-разбойников. Кому-то придется остаться здесь и удерживать форт.
