– Да. Ее мать говорила мне то же самое – мы с ней разговаривали раз или два. Я чувствовал свою ответственность за то, что семья не признавала Эмили. Мне Видится горькая ирония судьбы в том, что она потеряла ребенка.
Правда о девочке и о том, что ее воспитывала сестра Эмили, могла подождать пару дней.
– А ваша связь с Эмили продолжалась?
– Сексуальная – нет. Она вернулась в Нью-Йорк и поступила в университет. Она хотела, чтобы у нас был дом, чтобы мы жили вместе. Чтобы я заменил ей семью, которой она лишилась. Ее беременность заставила нас обоих трезво взглянуть на вещи – как бы дурно это ни звучало. Я был на несколько лет старше. К тому времени, как она приехала, я уже был связан с крутой женщиной. С более подходящей. На ней я и женился.
Мы повернули на 168-ю улицу, и врач попросил меня отодвинуться.
– Почти приехали, профессор. Вы не забыли имена, про которые вас спрашивал детектив Чэпмен? Он еще не закончил.
Торми вздохнул.
– Вы когда-нибудь встречались с Монти?
– С кем? – Казалось, боль и напряжение памяти его утомили.
– Это парень, с которым Эмили жила до ареста. Возможно, он что-то натворил, и это перепугало ее.
– По-моему, я о нем не слышал.
– А сегодняшняя церемония? Что вас интересовало в Эдгаре По?
Торми улыбнулся и закрыл глаза.
– Я вам уже говорил, я считаю его гением.
– А Эмили, она была с вами согласна?
– Не знаю, что она думала, мисс Купер. Она всего лишь работала с моими проектами. Она делала то, о чем я просил.
Водитель припарковался у приемного покоя. Машина слегка накренилась. Медики, уже поджидавшие у входа, вынули носилки из машины, установили ее на колеса и покатили к автоматическим дверям, которые послушно открылись при их приближении.
– Тебе делать больше нечего, кроме как болтать? – Майк окликнул лейтенанта Рэймонда Петерсона.
Тот стоял с медсестрой у входа в реанимацию. Заметив нас, он, подхватив меня под руку, помог спуститься.
– Я уже направился на место происшествия, а тут позвонили, и я решил заодно заехать. С тобой все в порядке, Алекс?
– Не больнее, чем упасть с велосипеда, – ответила я и обратилась к медсестре: – Мне бы промыть ссадины.
– Сейчас вас обоих осмотрят. Надо расписаться у стола, и вас проводят в разные смотровые.
– На меня вовсе не нужно тратить время. Я просто немного ободрала себе руки.
– Шевелись, Куп. Обойдемся одной палатой, наденем эту симпатичную больничную одежду.
– Такие правила, мисс. Вас привезли на «скорой», поэтому мы не можем отпустить вас без осмотра.
– Вперед, Алекс, – сказал лейтенант. – Надо убедиться, что у Майка нет повреждений, за которые полагается повышенная пенсия.
Понадобилось совсем немного времени, чтобы определить, что ничего серьезного с нами не было – царапины и мелкие порезы. Ноя Торми направили в хирургию для удаления пули из плеча. Мы рассказывали Петерсону о событиях этого утра.
– Что-нибудь слышно о вскрытии доктора Ичико? – спросил у него Майк.
Надежных критериев для определения утопления как причины смерти в судебной медицине до сих пор нет. Основываются в основном на обстоятельствах смерти.
– В легких была вода? – спросила я.
– Была, но доктор Киршнер говорит, что это не имеет значения. Поток воды там такой мощный, что иода попадает в органы даже после смерти. Есть перелом черепа…
– И это не говорит об убийстве? – спросил Майк. – Кто-то размозжил ему голову, перед тем как тот спрыгнул в водоворот?
– Киршнер пока не готов делать выводы, – заметил Петерсон. – Вряд ли кто-то мог удариться головой о камни, упав с вершины водопада – добровольно или пет, – и не размозжить себе череп.
– А рана? – спросила я. – Разве предсмертное ранение не выглядит по-другому, чем повреждение, нанесенное трупу?
– Эксперт утверждает, что нет. В воде кровотечение сильнее, Алекс, свертывания не происходит. Установить разницу невозможно.
– А время смерти? – спросил Майк.
– Кожа у доктора была как у прачки, – сказал Петерсон. – Сморщилась от долгого пребывания в воде. Но доктор говорит, что в такой ледяной воде, как сейчас, морщины появляются раньше, чем я думал, – где-то в течение получаса. Вот это неожиданность. Но есть и хорошие новости – Аврору Тейт теперь можно похоронить.
– А что случилось?
– В ФБР нашли сведения о пропавших двадцатипятилетней давности – там есть ее имя. Они вышлют сегодня сведения по зубам.
– А семья у нее есть? – спросила я. – С кем она жила?
– Родители умерли. Остался брат под Миннеаполисом.
Ничего удивительного, что под Миннеаполисом. Когда-то, до того как в середине Манхэттена, на углу Сорок второй улицы и Восьмой авеню, в 90-х навели порядок и построили Дисней-парк, это место называлось Миннесота-Стрип. В поисках счастья подростки приезжали в город со всего Среднего Запада. Они прибывали в основном на автобусах, к терминалу портового управления.[35]Опытные сутенеры под маской добрых самаритян встречали их с распростертыми объятиями, предлагая приют и пищу, пока не появится другая работа и жилье. Те, кто оказывались слабыми и не могли вырваться, быстро садились на наркотики и продавали свое тело, чтобы купить очередную дозу. Аврора Тейт вполне могла быть одной из тех девчонок.
– Слушай, Куп, мне нужно кое о чем позаботиться, – проговорил Майк.
– Прежде всего переоденьтесь. Потом отвезешь ее к окружному прокурору, – решил за него лейтенант. – Он не любит узнавать о подобных выходках последним.
– Ты говорил с ним? – спросила я.
– Скажем так, он бы предпочел, чтоб ты сидела в безопасном месте – у себя за столом, – произнес Петерсон и продолжил: – Я сказал ему, что этот стрелок целился не в тебя. Никто ведь не знал, что вас сегодня понесет в колледж, включая Торми.
– Верно.
– Так что отвези ее в центр, Чэпмен, а потом займешься своими делами.
– Нам надо добраться до Бронкса – я оставил там машину.
Петерсон отправил нас на патрульной машине, и в половине третьего мы с Майком уже стояли перед столом Розы Малоун, ожидая, когда нас вызовет Батталья.
– Здравствуйте, мистер Батталья, – проговорил Майк. – Вы опять умудрились пропустить фейерверк? Считаете, что работа с бумагами – это основное, а мы С Куп на подхвате, выметаем улицы? Салют, мисс Танжер. Как вы нашли сюда дорогу, если Маккинни не вел вас за руку? Не думал, что вы так хорошо ориентируетесь.
