как рвануло!
— Убегал? Который из них? — заинтересовался я.
— Точно не знаю. Лицо не разглядел, только форму успел заметить. А роста он среднего, примерно, как я.
Я понял, что охранников нужно срочно сменить. И почему я об этом сразу подумал? Скорее всего, один из них, или даже не один, может быть бандитом из Лиги. Я сказал об этом управляющей и попросил заняться поиском новых.
— А еще я хотел посмотреть, что за каторжники здесь работают и за что их приговорили к такому труду.
— Пойдемте в мой кабинет. Все личные дела там лежат.
По пути нам встретился Богдан — новый лекарь. Он куда-то торопился с медицинским саквояжем в руках.
— Здравствуйте, Роман Степанович! Как видите, я уже приступил к своим обязанностям, — похвастался он.
— Молодец. А куда бежишь?
— Вчерашних контуженных проверить. За ними нужен особый уход, иначе без последствий контузия не пройдет. Можно зрения лишиться или слуха.
— Понятно. Спасибо, что беспокоишься о людях, — кивнул я.
Богдан улыбнулся и поспешил к баракам. А мы с управляющей зашли в первый подъезд двухэтажного дома. Я оказался в небольшом кабинете с полками вдоль стен.
— Вот здесь лежат личные дела живых каторжников, — показала она мне на полку с серыми папками.
— А вот здесь дела умерших, — она прошла вперед и ткнула на папки черного цвета. Их оказалось гораздо больше, чем серых папок.
Я сел за стол и принялся просматривать серые папки. Оказалось, что в основном на моем руднике работали враги империи и убийцы. Интересно, что же такого они творили, что их признали врагами империи? Надо будет спросить на досуге.
Просмотрев почти половину всех папок, я повернулся к управляющей и попросил показать список того, что необходимо приобрести. В нем оказалось более пятидесяти пунктов.
— И это еще лекарь не написал того, что нужно ему, — извиняющимся тоном сказала она.
— Не обещаю, что куплю все и сразу, но постараюсь быстрее все поменять или купить новое.
Я попрощался с ней и зашагал к порталу. Время было уже позднее, но я надеялся, что успею заглянуть хотя бы в пару магазинов. Как только я переместился на лицо, зазвонил мобилет. Я думал, что это директор строительной фирмы, но ошибся, голос был незнакомый.
— Вас зовут Роман Големов? — услышал я тихий встревоженный голос.
— Да. С кем я разговариваю?
— Мне нужно с вами встретиться, — продолжал собеседник, проигнорировав мой вопрос.
— Зачем?
— У меня есть информация о вашем отце.
Я остановился и прижал мобилет к уху.
— Что за информация?
— Я знаю, где он, — еще тише сказал он и добавил. — Я был в его команде и знаю, что случилось, и где он может быть.
— Говорите!
— Только при личной встрече. Это секретная информация.
— Хорошо. Где и когда встречаемся? — я почувствовал, как у меня бешено забилось сердце.
Он объяснил мне куда подъехать, и я, не задумываясь, ответил:
— Еду!
Глава 20
Российская Империя. Город Екатеринбург.
Таксист задумчиво посмотрел на меня.
— Хм, заброшенный завод? А какой именно?
— Я не знаю. Он сказал, что живет в подвале какого-то заброшенного завода. Местный бомж его подкармливает, поэтому он не выходит в город и не знает, где точно находится.
— Прячется от Алмазова?
— Не знаю от кого, но он очень напуган. Надо найти.
— Хорошо, давайте позвоним ему и попросим описать, что он видит? Хоть так попробую определить, про какой завод он говорит.
Я вытащил мобилет и набрал номер, с которого он звонил, но гудков не было. Мобилет был выключен. У меня были большие сомнения по поводу того, что он говорит правду, но я не мог просто отказаться и не ехать. А вдруг он, действительно, что-то знает про отца? Ведь не зря все так скрывают информацию о том, что он делал на изнанке.
«Это секретная информация. Даже император не в курсе того, чем занимался Степан Мефодьевич», — вспомнил я слова незнакомца.
Чем же таким занимался отец, если это скрывалось даже от императора?
Я сказал таксисту, что мобилет не работает, поэтому не удастся узнать подробностей.
— Значит, будем искать, — ответил он и поехал в сторону города.
А я решил позвонить матушке и еще раз попытаться хоть что-нибудь выведать об отце.
— Ромочка, здравствуй! Как здоровье? Как учеба? — послышался родной ласковый голос.
— Здравствуйте, матушка! У меня все хорошо. Занимаюсь рудником, — о суде и руднике я ей рассказал, когда мы ехали из Петербурга в Екатеринбург.
— Это хорошо, сынок. Без грамотного управления дело загнется. Отец бы тобой гордился.
— Про отца я и хотел с тобой поговорить, — осторожно сказал я.
— Что такое? — насторожилась она.
— Ты никогда не говорила, чем именно он занимается. Почему? Ты что-то скрываешь от меня?
— Ромочка, я ничего не скрываю. Я сама ничего не знаю. Каждый раз, когда я его спрашивала, он отвечал, что это государственная тайна.
«Н-да… понятнее не стало», — подумал я, а вслух сказал:
— Помнится, говорили, будто нашли убитой его команду. Где их нашли?
— Где-то на изнанке. Точнее сказать не могу. Мне это было и не интересно. Я молилась лишь о том, чтобы он выжил. Наши друзья отправляли людей на его поиски, но все было тщетно. Никаких следов. Но то, что Степана не нашли мертвым, вселяет в меня надежду, что он все еще жив. Возможно, у него проблемы с памятью или он не может выбраться из того места, куда попал.
— Понятно. А ты не помнишь, выжил ли кто-то из его команды или всех нашли мертвыми?
— Вместе с ним пропали двое. Их жены и матери тоже ко мне приходили и расспрашивали, но я ничего не знаю. Только… — она замолчала, а я напрягся. За этим «только» могла скрываться очень важная информация.
— Матушка, что вы хотели сказать? — с нажимом спросил я.
— Он несколько раз говорил так: «Нет ничего страшнее вселенского зла».
— Что он имел в виду? Что за вселенское зло?
— Этого я не знаю, он все держал в тайне.
— А часто он вот так пропадал?
— Никогда не пропадал. Он всегда говорил, когда вернется и всегда возвращался именно в тот день.
Я понял, что больше от нее ничего не добьюсь, поэтому попрощался и сбросил звонок. Между тем, мы приехали к какому-то заброшенному заводу.
— Пройдитесь, если его здесь нет, то у меня на примете еще три похожих завода, — сказал таксист.
Я выбрался из машины и зашагал к раскрытым настежь воротам, за которыми виделись гигантские сооружения, разрушенные кирпичные здания и толстые трубы.
— Эй, здесь есть кто-нибудь⁈ — прокричал я, но никто не ответил.
Я прошелся еще немного и вернулся к таксисту.
— Его здесь нет. Поехали дальше.
Следующий заброшенный завод был на другом конце города. Когда мы проезжали возле восточного базара, позвонила Ева.
— Рома, привет! Я приехала навестить отца и прибраться в его доме. Он сказал, что девушка Софья, с которой ты меня познакомил, постоянно одна. Ее родных прячут, поэтому к ней никто не приходит. Ты не против, если я ее навещу?
— Сходи, если хочешь. Думаю, ей будет полезно немного отвлечься от плохих воспоминаний.
— Согласна. Куплю ей что-нибудь миленькое.
— У тебя деньги есть? Я уже говорил, но повторюсь: если понадобятся деньги, то ты не стесняйся и обращайся.
— Деньги есть. Папа уже получил аванс и сразу же отправил мне. Но спасибо за то, что ты готов мне помочь, — она чмокнула в трубку.
Едва я успел убрать мобилет в карман, как позвонил Егор.
— Отец приехал. Все в силе? Мы придем к вам на ужин? — прошептал он.
— Конечно, но я не знаю, когда буду дома. Семен уже предупрежден, поэтому все приготовит. Если буду задерживаться, то идите сами, без меня.
— Как это без тебя? Ты в своем уме? — быстро зашептал он.
— У меня еще одно дело осталось, поэтому постараюсь успеть, но не обещаю. Не волнуйся, Семен накроет на стол и поддержит беседу.
Егор еще немного поворчал и отключился. Тем временем, таксист остановился еще у одного заброшенного завода.
— Подождите меня, я быстро, — ответил я и вышел из машины.
Начало темнеть, поэтому было трудно рассмотреть, что впереди.
— Здесь есть кто-нибудь? — громко спросил я и услышал шуршание и шаги.
— Роман, это вы? — послышался голос незнакомца из-за высоковольтного столба.
— Да, это я, — с облегчением выдохнул я и пошел на голос.
Из-за столба вышел худой плешивый мужчина и, испуганно охнул, увидев машину такси.
— Вы приехали не один? Но я ведь просил держать в тайне встречу со мной, — возмущенно сказал он и попятился обратно к столбу.
— Все хорошо. Это проверенный человек. Он никому ничего не скажет, тем более не знает ничего о вас. Впрочем, как и я, — я вопросительно
