– С Настей она общалась?
– Наверняка. Она общалась со всеми детьми. Они ее любили. Никому в голову бы не пришло наблюдать, с кем и о чем она говорит. Мы были в ней уверены…
– Ладно, – поджал губы Демид, – а вторая?
– Вторая, да… Она была волонтером.
– Когда появилась?
– Ох… – женщина вздохнула. – Дай бог памяти… Однозначно после увольнения Рысаковой. Где-то в течение года, наверное. Не вспомню уже. Она приезжала раз в месяц.
– Как ее звали? – спросил Демид.
– Алена. Алена… Фамилию не помню уже. Какая-то простая… Можно попробовать поискать по документам или поспрашивать по стареньким… В общем, она появилась из ниоткуда. Просто приехала, привезла огромное количество вещей, игрушек, еды… И она делала это каждый месяц. Говорила, у нее обеспеченная семья, и чем тратить деньги на ерунду, лучше помогать детям. Тогда, в конце девяностых, с благотворительностью было худо, потому каждый ее приезд был в радость. Потом она и по нашим спискам специально закупалась, что нужно было… И всегда все равно сверху привозила. Конечно, вокруг нее тут все прыгали… Девчонка двадцати пяти лет, которая тратит кучу денег на детский дом… Что-то неслыханное. И она тоже много общалась с детьми.
– С Настей? – перебил Мазуров, он сидел, поставив локти на колени и смотрел на женщину исподлобья.
– Общалась, да. Но… Не могу сказать, что она ее выделяла. Или кого-то еще выделяла… Но выходит, если вы их подозреваете… Алена могла внушить девочке все эти мысли?
Мы с Демидом в который раз переглянулись. Могла, еще как. Если ей самой всю жизнь внушали оккультный бред про избранных…
– Когда она перестала приезжать?
Анна Владимировна снова задумалась.
– Мне кажется за несколько месяцев до поездки той злополучной. Сказала, переезжает за границу. Сами понимаете, ни у кого не возникло мыслей соотносить ее отъезд и Настино исчезновение. Прошло несколько месяцев.
– Понимаю, – кивнул Демид, распрямляясь. – Давайте попробуем найти данные этой Алены?
К сожалению, копий документов не было, но фамилию вспомнили: Майкова.
– Не думаю, что найдем след, – заметил Демид, когда отправил своему человеку информацию. – Скорее всего, ниточка оборвется быстро. Не удивлюсь, если вовсе никакой Майковой Алёны мы не обнаружим. Ладно, – он завел двигатель, – скатаемся ещё по бывшему адресу Рысаковых.
– А что потом? – спросила я. – Что-то делать ведь надо в любом случае.
Демид нахмурился, но ничего не ответил.
По месту жительства Рысаковых никого из старожилов не обнаружилось, мы уже собирались отчалить ни с чем, когда встретили в подъезде женщину лет шестидесяти, как оказалось потом, она шла к своей дочери в гости.
– Помню Ирку, – кивнула она, – непутевая девка.
Я вздернула брови в удивлении.
– Вышла замуж за какого-то вояку, он ушел в отставку, а жить на что? Пенсия у него не такая уж и большая. Устроился куда-то работать и пропадал месяцами. Она с ребенком одна. Не очень-то это хорошо сказывается на моральном состоянии. Ребенок постоянно плакал за стенкой, по мне, так Ирке он был до сиреневой звезды. Родила, потому что часики тикали. А лучше бы и не рожала тогда, зачем? Потом отдала его в сад, на работу вышла, спокойней стало хотя бы. Детский плач только по вечерам… Мальчишка притом такой милаш был, чудо. Мы всем двором ей помогали, потому что знали, что мать из нее никудышная. Потом уехали они, даже жалко было, что с ним потом стало при такой матери…
– А эту женщину знаете? – Демид показал фотографию моей якобы матери. Она бросила взгляд и покачала головой.
– Не припомню. Хотя… У нее регулярно какая-то родственница жила, так Ирка говорила, только девку в глаза мало кто видел, в квартире в основном сидела. Может, она? А чего вас Ирка заинтересовала?
Кое-как отмазавшись, мы двинули домой. Что ж, ситуация начинала вырисовываться. Тетя Ира и моя якобы мать, а предположительно, Милена Суходольская, были знакомы давно. И дядя Тима определено с ними заодно. Неужели они, правда, похитили ребенка Эткинда и старшей Суходольской? И бабушка, выходит, была с ними заодно. Все это похоже на сумасшедший дом, не иначе.
– Неужели они верят во всю эту мистическую чушь? – всё-таки задала я вопрос. Мазуров вздохнул.
– Могут и верить.
– А бабушка… Она ведь была абсолютно здравомыслящим человеком, Демид. Твердая, прагматичная, без заскоков подобного рода. Она даже в бога-то не верила. Никогда в церковь не ходила, икон в доме не было… Не поверю, что это все только прикрытие. Она всю жизнь внушала мне, что главное: оставаться здравомыслящим в любой ситуации. А сама при этом была сектанткой? Вот уж не поверю.
Он задумчиво почесал бровь.
– Может, она не была? – задал вопрос, я вздернула в удивлении брови, он пояснил: – В конце концов, она видела, что происходит вокруг нее. И как здравомыслящий человек решила сбежать, чтобы не стать очередной жертвой оккультистов.
– Вместе с младшей дочерью? А потом украсть ребенка старшей? Потому что та не хотела сбегать?
– Для здравомыслящего человека немного перебор, пожалуй. Вообще, у нас светится в основном Милена и дорогая тетя Ира. Если проанализировать то, что мы узнали сегодня, есть вероятность, что рулили процессом именно они… Извини, – он отвлекся на телефон, бросив взгляд на экран, нахмурился и ответил: – Слушаю… Так…Так… – и это “так” он повторял еще с полминуты, хмурясь. Я аж вся извелась. – Я сейчас в дороге, приеду, перезвоню, хорошо? Спасибо за оперативность.
– Ну что там? – спросила я, как только он повесил трубку.
– Повезло, – усмехнулся Мазуров, но как-то невесело, так что я не спешила радоваться. – Нашелся знакомый в слесдтвенном отделе в Челябинске, так что среагировали быстро… Выслали им фото. Они отправили человека в детские дома.
– Ее узнали?
– Узнали, более того, на нее заведено уголовное дело. Точнее, не на Рысакову. Тогда ее звали Людмила Масленникова, числилась замужем за неким Артемом Масленниковым. Работала в детском доме воспитателем. Мужа никто не видел, он якобы работал помесячно на вахте в другом городе. Знакомая история, правда? – Демид снова усмехнулся, потом бросил на меня взгляд. – В детском доме она проработала год. Их семья усыновила там двух новорожденных детей: мальчика и девочку. Им всячески способствовали, потому что дама была на хорошему счету. После усыновления почти сразу семья вместе с детьми исчезла с радаров. Их искали, но в итоге так и не нашли. Менты были уверены, что детей, скорее всего, разобрали на органы. И сейчас заинтересовались, не нашли ли мы эту даму. Конечно, не столько из желания раскрыть преступление, учитывая сроки, сколько из любопытства.
– Ничего не понимаю, – я хмурилась, пытаясь переварить информацию. – Выходит, они усыновили Петьку и Настю? Зачем тогда было сдавать ее в детский дом?
