сказал я, вложив в это короткое слово максимум отчаяния и злости.
— Ты где сейчас? Возвращайся. Надо что-то придумывать.
— Уже возвращаюсь. Завтра буду на месте, — ответил я.
— Эта линия на твоей стороне, насколько безопасна?
— Наши не слышат. Слышат партнёры, — ответил я. — Которые с Востока.
— Ясно… в общем, возвращайся. Очень надо.
— Понял, принял.
Вызов сбросился. Я улыбнулся и пошёл на посадку. Удивительно, но мне удалось предсказать образ действий организации и семей, которые считаются непобедимыми хозяевами мира! Что ж, похоже, все мы люди…
Перед тем, как выключить телефон, я отправил сообщение, содержащее кодовую фразу, на одноразовый мобильник Сани, который приобретался специально для того, чтобы его получить.
Часть его команды теперь должна заняться эвакуацией отца и его новой жены в новое, ещё более засекреченное место. В случае, если всё пройдёт успешно, после приземления в Париже я получу новое смс.
Пока мы летели, дыхание мирового кризиса успело перебраться через океан. Люди в терминале были встревожены. Возле банкоматов образовались очереди. На экранах телевизоров транслировались мировые новости с подстрочником, некоторые передачи были на английском.
Я остановился на пару минут возле ближайшего, вчитался.
«Погром на Нью-Йоркской бирже! Власти рассматривают возможность чрезвычайных мер. Заседание Совета управляющих Федерального резерва рассмотрит вопрос повышения ставки. Тем временем, мэр города говорит о том, что в ближайшее время будут введены подразделения национальной гвардии для пресечения беспорядков, которые…»
Меня отвлекло пиликанье китайского телефона. Я мельком взглянул на экран. Всё в порядке — отец и Людмила с ребёнком благополучно добрались до нового места. Следующее перемещение будет через сутки, но моего вмешательства оно уже не потребует.
Рейс на Москву задержали на целых шесть часов, так что мы решили прокатиться до центра, немного погулять. Погода стояла тёплая, работали кафешки. Немного подумав, я наметил маршрут: пешком от галереи Лафайет до площади Согласия и дальше, через дом Инвалидов до Эйфелевой башни.
— Пахнет вкусно… — заметил Вова, потянув воздух носом.
— Голодный? — удивился я.
Мы летели «Американскими авиалиниями», но кормили в бизнесе на удивление хорошо. Была даже чёрная икра, что для западных авиалиний более позднего периода стало нонсенсом.
Однако же в воздухе действительно плыл приятный аромат какой-то выпечки и кофе.
— Есть немного, — улыбнулся Вова.
Мы зашли в ближайший магазинчик, где находилась небольшая кафешка, в которой продавали багеты с круассанами и кофе на вынос. Взяв пару багетов с начинкой, мы пошли гулять дальше.
Город был гораздо чище, чем я помнил. На улицах практически нет мусора или стихийных туалетов в закутках на набережной Сены. Люди красиво одевались, выглядели приветливо, не шарахались от подозрительных шумов в узких переулках…
— Красиво тут всё-таки! — заявил Вова. — Понятно, почему люди на запад уезжают…
— Ситуация иногда меняется, — заметил я.
— Да понятно… но ты посмотри вокруг! — он обвёл своей рукой, указывая на окружающие дома, набережную и аккуратные магазинчики. — У нас такого никогда не будет. Мы просто не сможем. Культура не та!
— Поживём — увидим, — дипломатично ответил я.
Дмитрий Петрович ждал нас в аэропорту. Прямо возле телетрапа, в стерильной зоне. Увидев Вову, он недовольно нахмурился и сходу, даже не поздоровавшись, заявил:
— Нам надо наедине пообщаться.
Я посмотрел на Вову, пожал плечами, мол, извини. Он кивнул и пошёл занимать место в очереди на паспортный контроль.
Мы же с отцом Мирославы вышли через особый коридор. Штамп в паспорте мне шлёпнули походя, прямо на переносном планшете для документов, который оказался у одного из сотрудников.
— Ничего не понимаю, — начал он, когда мы оказались в его бронированном «Чероки». — Похоже на чеченцев, но все мои попытки выйти на решение тормозятся на самом верху!
— На самом? — на всякий случай уточнил я, усмехаясь про себя.
— Да, — кивнул Дмитрий Петрович, — на самом.
— Как я и думал, — кивнул я.
— И что ты там думал? — в его голосе звучало плохо скрываемое раздражение и даже злость.
— Что не чеченцы это, — ответил я.
— Уверен? А кто же тогда? Мне-то как раз обратное говорили! Стандартная схема, для выкупа. Но твой этот… ну, ты понял. Не хочет общаться! Цену, блин, набивает?
— Повторяю: это не чеченцы. И дело тут не в деньгах, а в политике.
— Ты во что влез?
— Во что надо, в то и влез! — огрызнулся я в ответ.
Пока Дмитрий Петрович скрипел зубами и сопел, стараясь не сорваться, я продолжил:
— Это советники вашего шефа. Первого шефа. Понятно?
Тот перестал сопеть и спросил каким-то вдруг ставшим серым голосом:
— И зачем это им надо?
— Потому что я работаю на проекте Владимира Вольфовича. Через меня хотят на него надавить. Чтобы не щемил действующую власть. Вот и всё…
Некоторое время он молчал. Я же сидел с каменным лицом и глядел на дорогу, чтобы случайно себя мимикой не выдать. Удивительно всё-таки, как недалёкие солдафоны пробиваются на такие должности! У него ведь из нужных качеств только невероятный апломб и чувство собственной значимости… впрочем, нет. Неудивительно.
— Вроде логично, — кивнул он. — Короче, звони ему. Говори, что проект в этой своей конторе останавливаешь. Без бабок переживёшь, у тебя их и без того хватает. Потом встретишься с ними, расскажешь, что к чему. Пообещаешь больше на рожон не лезть. Это ясно?
Я посмотрел на него.
— Они оставили способ связи? — спросил я.
— Они велели привезти тебя. Одного. И как можно скорее, — ответил он.
Что ж, всё логично. Как я и предполагал.
— Где хоть встретиться-то хотят? — вздохнув, спросил я.
— Тебе какая разница? Ты не дёргайся главное…
— Не люблю заброшки, свалки и всё такое, — ответил я. — Понятное дело, что с телом так проще — но дурной вкус.
— Не будешь дёргаться — я всё решу, — пообещал Дмитрий Петрович.
Я снова мысленно улыбнулся, представляя себе это решение. Вызволить дочку, избавиться от чересчур прыткого зятька. Найти нормального пацана на его место, верного, тупого и храброго, как полагается, и двигать его по службе под своим покровительством. Всё просто и понятно.
Конечно же, мой план сам по себе был рискованным. Но я знал, что рано или поздно придётся ставить на кон не только свою жизнь, но и жизни близких людей и
