проверять. Эрнест запрятал подальше все в тот же чемоданчик свой немецкий аусвайс и взял там ключ, обнаруженный в ту памятную ночь в кармане убитого. Он вдруг подумал, что если все сложится оптимальным образом и убитый проживал один по указанному адресу, то это окажется для Эрнеста подарком судьбы, который он не заслужил.
Выспросив подробно у каких-то людей нужный ему маршрут, Эрнест Шмелев на автобусах и метро добрался до Проспекта мира.
***
Поднявшись на лифте и отыскав дверь с нужным номером, Эрнест долго не решался нажать кнопку звонка. Ему было страшно. Что он будет делать, если сработает один из неприемлемых вариантов? Где будет влачить жалкое существование в течение пока неопределенного времени? Оттягивая «момент истины», Эрнест кружил по площадке, шарахаясь в какой-нибудь угол при каждом срабатывании двери лифта. Наконец, нервы сдали, и он решительно подошел к двери и нажал кнопку. Нажал еще раз и прислушался. За дверью было тихо. Он еще несколько раз нажимал кнопку, но за дверью не было слышно ни звука. Эрнест достал ключ и поднес его к замочной скважине – по внешнему виду ключ соответствовал замку. Однако на этот раз он не решился протолкнуть ключ, а спрятав его в карман, вызвал лифт и спустился на улицу. Погуляв пару часов, Эрнест вернулся и снова продолжил свои упражнения с кнопкой звонка. Получив на выходе все тот же обнадеживающий результат, он тем не менее не попытался открыть дверь, а снова спустился на улицу. Отыскав во дворах заброшенную скамейку, Эрнест положил под голову свой чемоданчик и кое-как скоротал ночь.
Только вечером следующего дня после очередного «танца» вокруг кнопки звонка Эрнест Шмелев решительно воткнул ключ в замочную скважину. Пазл сложился – рука два раза плавно повернула ключ, и наркоман из Висбадена вошел в дверь московской квартиры. За дверью Эрнест обнаружил небольшую однокомнатную квартирку с более чем скромной мебелью. В квартире было не убрано, что еще более усиливало гнетущее впечатление от скудости обстановки. Однако, побродив немного по квартире, Эрнест пришел к мнению, что все необходимое для непритязательной жизни имеется (с тех пор, как он подсел на иглу, именно такой он считал свою жизнь). В кухне он обнаружил даже небольшой холодильник, в котором стояла стеклянная банка с несколькими маринованными огурцами. Поскольку холодильник был выключен, огурцы уже покрылись толстым слоем плесени.
Эрнест присел на кушетку и задумался. Первоначальная ревизия московского жилища давала повод считать, что убитый им человек проживал в квартире один. Это не могло не радовать. Правда, наркоман из Висбадена не нашел в квартире никакого хотя бы косвенного указания на то, что могло бы привести хозяина жилища в дом на Дорнкрацштрассе. Потом он подумал, что сейчас это для него не самая большая проблема, так как настоящий хозяин уже никогда не вставит ключ в замочную скважину с той стороны входной двери. Эрнест вздохнул: признаки приближающейся ломки уже витали в воздухе. Он открыл чемоданчик и задумчиво перебирал побрякушки, решая вопрос, какая из них падет первой жертвой его пагубного пристрастия.
В эту ночь Эрнест Шмелев уснул в достаточно комфортных условиях.
32
– Это как же все понимать, Брунс? Получается, что на нашем участке разгулялась настоящая русская мафия? – спросил старший инспектор Мозер и вперил взгляд своих водянистых глаз на инспектора Брунса.
Брунс почувствовал, как вспотела шея и пот, собравшись в крупную каплю, предательски пополз под воротник форменной рубашки. Он быстро вытащил салфетку и промокнул ею шею, стараясь не пропустить ни одного участка. Мозер заметил замешательство подчиненного, но не отвел взгляд, а лишь прищурил глаза. Наконец Брунс выдавил:
– Ну какая мафия, господин старший инспектор? Там два наших гражданина.
– Но они все русские?
– Только двое из них. Двое других имеют русские корни.
Мозер продолжал издеваться:
– Так вы настаиваете на том, что это международная мафия?
Брунса передернуло. Хотя он и понимал, что начальник изъясняется в привычной для него манере и все прекрасно понимает, ответил:
– Какая же мафия, господин старший инспектор? Мафия – это единый, если угодно, организм. А здесь две независимые группы, причем одна из них – наша местная – появилась совершенно случайно. Наркоман и его старик-отец. Я же уже говорил вам, что это стечение обстоятельств. К тому же каждая из групп уже потеряла по одному своему члену.
Мозер не унимался:
– Однако, согласитесь, Брунс. Если бы тогда ваши парни не посмеялись над этими очкариками, многого можно было бы избежать. И обстоятельства, как вы изволили выразиться, не «стеклись» бы так, как «стеклись».
Крыть было нечем, и Брунс вяло пролепетал:
– Согласен, господин старший инспектор.
Мозер решил еще поддать перцу. Сказал:
– Вы сначала как-то запросто установили личность убитого, а теперь оказывается, что все совсем не так. Что это, Брунс? Обыкновенная халатность?
Инспектор Брунс снова почувствовал, как потеет шея, и попытался слабо защищаться.
– Сам отец признал в убитом сына. А это серьезный факт, господин старший инспектор.
Мозер засопел. Он и сам считал, что такого рода признание существенно повышает достоверность версии. Но вышла ошибочка. Потом Мозер, как всегда, решил, что вдоволь отхлестал подчиненного кнутом, и перешел к раздаче пряников.
– Слава богу, вам удалось установить новые факты, Брунс. И на этот раз похоже на то, что так оно и было.
– Да, господин старший инспектор, – ответил инспектор Брунс и вдруг осознал, что салфетка, о которой он было подумал, теперь отменяется. Он даже посмел взглянуть в лицо старшего инспектора. Мозер же продолжал в том же духе:
– Вы ловко раскрутили эту историю с авиарейсами. Сами до этого додумались?
– Не совсем, господин старший инспектор. Это было с подачи этого частного детектива. Я взял на себя техническую часть дела, – скромно ответил Брунс.
Мозер решил не скупиться на пряники.
– Все равно вы молодец. Не каждый справится и с технической частью.
– Это верно, господин старший инспектор. Я здорово помог этому сыщику.
Мозер нагнул голову и легонько усмехнулся. Потом спросил:
– Теперь, Брунс, полиция уже никому ничего не должна?
– Да, господин старший инспектор, Подозреваемый в убийстве двух человек Эрнест Шмелев объявлен в международный розыск. Погибшие Виктор Землянский и старик Хельм, а также отец подозреваемого Петер Шмелев будут похоронены за счет государства.
– Хорошо, Брунс. Но все-таки этот парень…Макс Вундерлих, кажется, оказал нам существенную услугу, но свою задачу еще не выполнил. Как думаете, справится?
– Не знаю, господин старший инспектор. Пока он не представляет, где искать Кузьму Спицына. Надеется на его величество случай. Это один из элементов его системы розыска.
Мозер ухмыльнулся:
