и подушки. Я смотрю на фотографии, расставленные кругом в ее доме. Некоторые с семьей. Или с ее предполагаемой семьей. Интересно, насколько глубока эта ложь о нашей дружбе. Интересно, правда ли что-нибудь из того, что она мне рассказывала?
— Они моя настоящая семья, если тебя это интересует, — говорит Моника, бросая одеяло и подушку на кофейный столик. Она тянется к дивану, который превращается в диван-кровать, но я слишком хорошо знаю, что он устарел и имеет в себе хитрость.
— Я помогу, — предлагаю я, затем мы открываем его, пока он не встанет на место со щелчком.
Она отряхивает руки и надевает постельное белье, а я молча помогаю ей.
— Кстати, я перестала брать деньги у твоего отца.
О, подруга, это именно тот разговор, который мне нужен сегодня вечером.
— Это потому, что мы перестали быть подругами.
Она вздыхает.
— Я не рассказала об этом твоему отцу, потому что все еще считаю тебя своей подругой.
— Похоже, что в наши дни многие люди с трудом понимают намеки, — бормочу я.
Она смеется.
— Да, что же… если у тебя на хвосте Крю Монти, то моя попытка быть твоей подругой — наименьшая из твоих забот.
Я перестаю заправлять простыню, все еще озадаченная тем, как небрежно она упоминает моего отца и Крю — двух влиятельных мужчин из моей жизни, от которых я намеренно уехала и целенаправленно держала ее в стороне от них. А она, черт возьми, знала о них все это время.
— Ты знала, что Крю будет там той ночью… на моем дне рождении?
— Нет, — категорически говорит она и смотрит на меня. Моника не лжет. Я могу сказать это точно. Она ждет, пока я зацеплю простыню за угол на своей стороне. — Но знала, что он скоро приедет. Я понятия не имела, что он уже в городе.
— Судя по всему, он здесь уже много лет.
На этом она замирает.
— Дерьмовый из тебя шпион, если ты не знаешь даже этого.
— Замолчи, — смеется Моника, бросая в меня подушку. Я ловлю ее, все еще не зная, как мне с ней взаимодействовать.
— Только то, что я остаюсь сегодня, не означает, что я прощаю тебя.
— Я никогда не видела, чтобы Риччи прощали, — она закатывает глаза.
— Значит, ты хорошо знаешь мою семью?
— Нет, но мой отец знает твоего. Вот как взялась вся эта договоренность. Мой отец был в долгу перед твоим, а меня втянули под перекрестный огонь.
Я очень хорошо знаю, это чувство. Что блядь не так с этими стариками, что они дают обещания, касающиеся их дочерей? Сделайте что-нибудь сами, блядь.
Мы начинаем заправлять одеяло.
— Но, Райя, хочу, чтобы ты знала, что все не всегда было так. Поначалу я почти ненавидела тебя из-за этой договоренности. Но потом поняла, что ты просто… ну, нормальная.
Я смеюсь над этим. Она знала мою фамилию и все равно считала меня нормальной. Возможно, не я одна заблуждалась в этой дружбе.
— Знаю, что меня нельзя простить за то, что я лгала тебе, но я, черт возьми, могу попытаться исправить все это, — Моника бросает подушку.
Вздыхаю. Сегодня вечером я сражалась и убегала от слишком большого количества демонов.
— Моника, последние шесть недель были адом. Прямо сейчас я просто не могу.
Она понимающе кивает.
— Понимаю. Просто хотела, чтобы ты знала это, прежде чем утром сбежишь отсюда, как летучая мышь из ада. У тебя всегда это очень хорошо получалось.
Мои брови хмурятся, когда она запирает входную дверь.
— Хорошо получалось что?
— Сбегать.
Я выдыхаю, и она жестикулирует — без злого умысла — руками.
— Я имею в виду вне зала суда, — эти слова не делают ситуацию лучше.
— Спокойной ночи, Райя, — добавляет она, прежде чем выйти в коридор, ведущий в ее комнату. И то, как она произносит мое имя, теперь кажется другим. Больше никаких секретов, за которыми можно прятаться.
Два моих мира столкнулись.
Прошлое и настоящее.
Глава 54
Райя
На следующее утро, выйдя от Моники, решаю прогуляться. Брожу по шумным улицам Нью-Йорка, города, бурлящего жизнью даже ранним утром, и каким-то образом мне удается бесцельно гулять до полудня. Не могу спрятаться от мыслей о многих вопросах и выводах, большинство из которых зациклены на Крю.
Самое актуальное в настоящее время… как избежать брака.
И еще есть маленькое сомнение… действительно ли все было бы так плохо, если бы я вышла замуж.
Однако я довольно быстро отбросила эту идею.
Все из-за давления не только с его стороны, но и со стороны всех остальных. Я ненавижу его. Но есть в этом что-то, чего я не желаю признавать. Поэтому отодвигаю эту мысль подальше, потому что уверена, именно эта проблема вызывает тревожные спазмы в моем желудке.
Когда с тротуара смотрю на вход в дом, удивляюсь, что мистер Лука стоит там и что-то обсуждает с моим швейцаром.
— Мисс Риччи, вы знаете этого человека? — спрашивает швейцар.
— Да, он мой… — босс — неподходящее слово, — коллега. Что вы здесь делаете, мистер Лука?
Он держит цветы и бутылку шампанского.
— Что же, я не предполагал, что тебе понадобится несколько дней, чтобы остыть после дела, поэтому у меня не было возможности поздравить тебя! — он предлагает мне букет смешанных цветов, и там чувствуется отчетливый запах, который мне не нравится, и, что еще хуже, я бледнею при виде шампанского. Да, еще слишком рано.
— Как вы нашли мой адрес?
Мистер Лука внезапно опускает подбородок и откашливается, выглядя смущенным.
— О, извините. Посмотрел в вашем деле о трудоустройстве. Честно говоря, не был уверен, актуальна ли информация, поскольку вы подали ее лет десять назад.
Изучаю его.
Это определенно странно, и я не могу не нахмурить брови.
— Просто хотел узнать, есть ли у вас время на праздничный ужин, — говорит мистер Лука.
Неловко переминаюсь с одной ноги на другую, не зная, приглашает ли он меня на ужин, работу или свидание.
— Мне очень жаль, мистер Лука, но у меня на сегодня планы. Возможно, как-нибудь в другой раз, — мягко отвечаю я, не желая его подбадривать, но и не желая сжигать мосты на работе.
А еще есть Крю.
Согласиться на ужин с другим мужчиной в любом случае было бы все равно, что выписать ему смертный приговор. Ненавижу, что теперь принимаю это во внимание.
— О. Конечно. Без проблем. Что ж, надеюсь, вам понравятся цветы. И еще раз поздравляю. Правление чрезвычайно гордится вашими достижениями. И семья Торриси была явно благодарна учитывая щедрый бонус, который они
