института, а следом, высунув язык и пуская слюни, десяток воздыхателей.
— Костя? Рада видеть тебя! — и правда рада, вон как все тридцать два зуба продемонстрировала.
Самбисты облизнулись, втянули воздух носами, создав вокруг Левина вакуум и понуро стали забираться в автобус.
Глава 19
Событие пятьдесят третье
Если бы жизнь была справедливой, большинству было бы только хуже.
Андрей Соколов
— Костик, а ты тут тоже переводчиком? — Олечка плюхнулась на сидение в автобусе рядом с Левиным. Заходила в автобус она одной из последних, и рядом с Владимиром Ильичом бросил уже свои маслы их самый маленький мухач казах Байшулаков Канат, которого все обзывали «Канатиком».
Она остановилась напротив мелкого и приподняла бровь. Канатик упёрся глазами в грудь переводчицы и икнул. Олечка ещё на него надвинулась, ни слова не говоря.
— Я назад пойду, — И стал приподниматься, но титечки никуда не делись. Тогда бедный мухач предпринял другое действо. Он стал стекать с кресла в проход, стараясь, не дай бог, не задеть белокурую богиню. Не соприкоснуться с выпуклостями. Выгнулся он так, что любой вольник ему позавидует. Мостик настоящий получился.
Олечка победно улыбнулась и уселась рядом с Квасиным.
— Нет, я в сборной, — Левин ткнул себя в дебильный красный шерстяной костюм с белыми буквами СССР.
— Ты? На Чемпионат Мира? — Васильковые глаза захлопали огромными ресницами.
Ну, бывает, расщедрится природа и все плюшки одной представительнице прекрасного пола выдаст. Нет, Анна Абрамова точно уродиной не была, даже можно и красивой назвать. Но ни вот таких роскошных золотых волос, ни такого роста, ни вот этих офигительных глаз. Чего уж⁈ Мог бы Лукомор, или кто там, перебросить Дюймовочку вот в такое тело. Пожалел, гад.
— Оля, а нас куда везут, что-то на Мадрид не похоже?
— А ты был в Мадриде?
— Нет. Сегодня, кажется, экскурсия будет?
— Будет. Инесса Владимировна проведёт, на этом же автобусе прокатитесь по городу. А сейчас мы в пригород едем, в Торрехон. Там в казарме ВВС США жить будете. Там же и Чемпионат Мира пройдёт, — весело прочирикала блондинка.
А Левин завис. Всё, не получится отступить. Себя самого всегда обмануть можно… Денег нет, из гостиницы тренер не выпустит. Опять-таки, нужно на соревновании сосредоточиться, а не ночами по незнакомому городу шляться. Можно найти отговорки, чтобы не проклинать лётчиков вражеских. Теперь уже всё, теперь только одна отговорка. Да, она весомая — это ОТКАТ. Пять раз ему уже прилетало. И пять раз отделался лёгким испугом, в принципе, если и дальше так пойдёт, то ничего страшного, пощекочет нервы и ладно. А если всё будет серьёзно. Тот же Запорожец мог и ему обе ноги переломать. А в метро? А сосульки? Сосулькой точно убить могло. Сейчас он проклянёт парочку, или две парочки, лучше, лётчиков, и они упадут во время полёта, а за это откат направит в штопор самолёт, когда Костик со сборной назад полетят. И больше сотни человек погибнет. Там и кроме них люди будут. Самолет у них не чартерный — обычный рейсовый.
Как там любят говорить те, кто не стоит перед такой дилеммой: «Выбор есть всегда». Есть. Он сам и сто с лишним человек погибнут, а на другой стороне…
Новый план с использованием самолётов был такой. Вряд ли стратегические бомбардировщики во время всяких учебных вылетов таскают с собой ядерную бомбу. Или сейчас ракеты? Ну, неважно. Очень сомнительно. В лучшем случае, чтобы не нарушать аэродинамику возят муляжи или боеприпасы с обычной начинкой — не ядерной. А если этот самолёт даже без ядерного оружия на борту, взлетев над Мадридом, спикирует прямо на центр города. На парламент или Совет Министров, на Президентский дворец, есть из чего выбирать. Надо только карту Мадрида купить в киоске или попросить у Олечки. В крыльях стратега тонны горючего, и сам он весит несколько тонн. Знатный бабах получится. Есть и лучше вариант. Он упадет на Роту. На порт, где приколотые к пирсам стоят американские подводные лодки с ядерным оружием. Хрен с ним, оно не взорвётся, как настоящая атомная бомба, но при взрыве горючего м обычного боеприпаса начинку ядерную разбросает по всему порту. Ах, какой замечательный скандал будет.
А сопровождающие стратега истребители вместо прикрытия бомбардировщика, из всего что можно, ударят по своей базе тут в Торрехоне. Тут склады горючего, тут полно боеприпасов, и десятки самолётов стоят в ангарах и на взлётных полосах. Ах, какой замечательный бадабум будет.
— Костик, ты куда исчез? — пощёлкала пальчиками, как в кино, у него перед носом Олечка.
Точно завис. Мировые проблемы решал.
— Извини, Оля, просто странное совпадение. Я буквально десять дней назад написал статью, и её в Правде опубликовали про эту авиа-базу США и про то, что Испанию обманом втянули в НАТО вопреки воле народа, и тут ты мне говоришь, что соревнования будут не в Мадриде, а на этой самой базе.
— В Правде? Точно была! Я её ещё на испанский для… Ну, тебе знать не положено, для наших друзей перевела, ещё подумала тогда, что фамилия знакомая. А это ты оказался. Стой. Так ты тот самый Квасин? Писатель? Ну, надо же, а в институте тихоня и дурачок был. Кто бы мог подумать? — Голубоглазая блондинка отстранилась от Левина и обозрела его целиком. — Волосы подстриг, лицо чуть изменилось, скуластее стало. Вес сбросил. Ну, да у вас же весовые категории. И законы Квасина изобрёл? Чего ещё я о тебе не знаю. А ты не полковник ГРУ? — взгляд из любопытного превратился в оценивающий. А годится ли этот самец в качестве отца для её будущих детей. Улыбнулась. Выход, сгодится. Олечка кончиком языка облизала губы. Тьфу — губки.
— Генерал. Я дояром в колхозе работаю.
— Там тебе и место. — И засмеялась, жаль не колокольчиками, чуть низковат голос, — А серьёзно если, год прошёл, ты где работаешь?
Не стал на дояре Владимир Ильич зацикливаться, про Гольево рассказывать. Девица, что сидела рядом на сиденье, взывала феромонами к распушению павлиньего хвоста любым самцом. Левин Дюймовочку без сомнения любил, а вот хвастать нет. Но тут феромоны побороли.
— Работаю в издательстве «Прогресс» редактором, ещё работаю штатным корреспондентом журнала «Юность». И скоро выйдет моя первая книга — сборник рассказов, которая и будет называться «Законы Кости Квасина».
Событие пятьдесят четвёртое
Если всем известно, что ты хитрый, значит
