— мимоходом предупредила Звенислава. — Из вашей группы. И кот. Здоровый такой, Матвей зовут.
Настя замерла:
— Пожарского кот? Которого он со двора Академии увёл?
— Выполнив, между прочим, условия освобождения! — промурлыкал кот, проявляясь. — Премного наслышан о ваших достоинствах, барышня!
Настя слегка покраснела и не стала развивать тему. Тем более, что голос Сергея сказал совсем рядом:
— Привет! — она аж подпрыгнула. — Горыныч, сними с меня уже маскировку, а то я как чудо-юдо из сказки про цветочек.
— Не, настоящие чудовища — они не такие, — тяжело и авторитетно заявила Настя, и Звенислава поняла, что чай нужен прямо всем:
— Пойдёмте сразу в кухню! Прислуга всё равно сбежала. Заново чай заварим, там и попьём, не хочу я таскаться.
Настя шла за Драгомировой и думала, как же сильно та изменилась…
— Погодите, ребята! А не про вас ли говорили, что вы в заложниках?
— Мы сбежали, — первым ответил Сергей.
— И теперь вот разбираемся с накопившимися проблемами, — вслед ему кивнула Звенислава. — Серёж, поставь чайник, а я запасной магофон поищу. Мой старый, вроде бы, работал.
Чайник начал шуметь, когда Звенислава явилась с магофоном и номером управляющего. Принялась звонить. Поначалу разговор не клеился. Управляющий хотел говорить с тётей, хотел подтверждения личности княжны, потом хотел подтверждения дееспособности. В итоге, когда она сказала, что знает о его махинациях, начал скользко хихикать и в лицо заявлять, мол, «вы ничего не сможете доказать»…
— А ну-ка, Звенислава, дай-ка мне твою коробочку… — Горыныч вытянул из рук княжны магофон и уставился в самодовольное лицо управляющего. — Слушай меня, гнида-переросток. Я — Змей Горыныч, — голос его загрохотал, а глаза сделались жёлтыми, с вертикальными зрачками. — Если в три дня не вернёшь всё, что девочке должен, я тебя лично найду, тварь паскудная. Найду и на ремни порежу. А то, что останется, свиньям скормлю, понял?!! Я тебя запомнил! Час тебе даю на первый взнос, потом пеня пойдёт! Часы тикают, шевели копытами, сволочь! — Оборвал звонок и добродушно улыбнулся: — Держи. Засекаем час.
— Класс! — похвалила Настя Горыныча. — Мне бы такого переговорщика! И что вы будете делать, если за час он не явится?
— Что обещал. Явлюсь и отрежу что-нибудь, чтоб было болезненно. Но так, чтобы этот чмырь мог двигать руками и ногами — должен же он суметь принести остатки долга?
— А куда явитесь? — не поняла Настя.
— Куда поиск покажет. Не такое уж это и сложное заклинание, а матрицу этого урода я считал.
— То есть… — Настя побелела, — то есть, это так просто⁈
Змей посмотрел на неё очень внимательно.
— Не-ет, за тобой она не пойдёт. Ты, я смотрю, солнышком многократно прикрылась. Была бы ты одна на всё Тушино, Моргана бы постаралась, попотела. А так — другую найдёт, до кого проще дотянуться. Но платок лучше пока не снимай. Рассказывай.
Проговаривать вслух всё, что с ней произошло с того момента, как Марина Мнишек была объявлена царской невестой и направлена в снежную Русь, Насте было страшно. События казались нереальными, словно специально выдуманными, как страшные сказки. Но четверо благодарных слушателей внимали ей очень спокойно, ни капли не сомневаясь в сказанном.
— Теперь понятно, почему ты с свадебном уборе, — сочувствующе покивала Звенислава. — Хорошо, хоть сообразила.
— Матерь Жи́ва, — пробормотала Настя, — теперь я боюсь снимать это платье! Что мне делать⁈ — она уронила лоб на сложенные руки, упёртые локтями в столешницу, и тоненько завыла.
— Ну-ну, не стоит портить глазки, — Горыныч ободряюще похлопал её по плечу. — Я мог бы помочь тебе, Настенька. Если ты, конечно, захочешь принять мою помощь.
«Вот я уже и Настенька», — кисло подумала Настя, а вслух спросила:
— И каким же образом?
— Я предлагаю тебе временное убежище в моём новом поместье. Сейчас там проживает моя дочь со своим семейством и её мать. Собственно, её, наверное, можно назвать моей старшей женой, кхм. Поместье тщательно экранировано от всех видов сканирования и проникающих воздействий. Плюс, помимо этого, перечисленные мной родственники являются весьма сильными магами в своей области, это повысит уровень твоей защиты. Единственное…
— М? — спросила заинтересовавшаяся Настя.
— Все они — зооморфы. Предвидя твой страх, заверяю: обычные, нормальные зооморфы, без психопатических наклонностей.
— Можно я часок подумаю? — попросила Настя, и с благодарностью приняла у Звениславы чашку свежего чая.
Управляющий Драгомировых прибежал через сорок минут. Притащил какие-то деньги, жемчуга… Был до окончательного посинения запуган Горынычем и кровно поклялся всё вернуть! Видят боги! До копеечки! Только не прям щас сразу, а как только… В этот момент Змей его прищемил почувствительнее и прорычал:
— Год срока! И не в последний день, а каждый месяц, в равных долях. Иначе будешь рагу из собственной печени жрать, я обещаю…
Управляющий был так же, как и его пассия, выпнут с крыльца, после чего Настя неожиданно сказала:
— Мне нравится ваш метод работы, Тихон Михайлович. Пожалуй, я приму ваше предложение погостить. Только зверюгу моего заберём, — она кивнула на автомобиль. — Всё одно Басманову его не вернуть.
— Всенепременно, — просиял Змей.
* * *
— Неужели Салтыкова⁈ — я ушам своим не верил.
— Представь себе, — довольный Горыныч бережно дегустировал лёгкое вино из подвалов князей Шаховских. — И не побоялась из папашиного кулака ускользнуть. И нашла метод защиты!
— Ну, метод, сам понимаешь…
— Ну-у-у… да. Если вражина решит сжать зубы и продираться через боль и ожоги, он всё равно тебя сожрёт. Но как первая отпугивающая линия — согласись, неплохо.
Я покосился на старого друга (как-то слишком уж подозрительно он Настей восторгается):
— А ты, брат, не запал ли на неё часом?
— Я в раздумьях. Но девка хороша! Видел бы ты, как она на меня смотрела, когда я с тем управляющим разговаривал!
— Ха! Тогда тебе стоит при ней разобраться с кем-нибудь посерьёзнее. Чтоб закрепить впечатление — так уж наверняка! Кровь, кишки и писюны по стенам.
— Завидуйте молча, молодёжь!
Я фыркнул:
— А как же серохвостая волчица?
— С ней всё прекрасно, ждёт пополнения. Надеюсь, всё получилось как надо.
— А Ехидна?
— А что? Она женщина свободная. Была. И вообще, если ты забыл, у нас в роду поощряется многожёнство.
— Ну раз поощряется,
