Через пятнадцать минут мы с Серым трескали на кухне пельмени, запивали пивом. По случаю жаркого лета пиво разрешалось в умеренных дозах. Не пил только Тихий. Он был в полной завязке, закодированный. Капля любого пойла могла его убить. Тихий пришел к нам из бригады Лома. Там все были трезвенники, оттягивались исключительно посредством девочек. Месяц назад всю бригаду Лома замели менты, один Тихий ушел и был направлен к нам для дальнейшего прохождения разбойничьей службы.
После обеда я сел смотреть видак, пиратскую копию отечественного фильма «Брат-2». Отличный фильм, великолепная пародия на бандитское житье-бытье.
Серега, ничуть меня не стесняясь, трахал на соседней койке Ольгу. Пришли из супермаркета Галя с Мариной. Галя готовила ужин, Марина прибиралась. Тихий развлекался игрой в тетрис. Тихий на тетрисе малость двинутый. В общем, обычные серые будни солдат Армии Дна на отдыхе.
Батя и остальные пришли к вечеру. Поужинали, потом Батя прогнал всех из кухни. Нас с Серегой попросил остаться и подробно еще раз рассказать про дневной инцидент. Серый уже ввел Батю в курс дела по телефону и теперь живописно смаковал детали.
Батя слушал внимательно. Большой пузатый мужик лет пятидесяти, ему действительно очень подходит кличка Батя. Лицо добродушное, нос картошкой – миляга. Если бы сам не видел, никогда бы не поверил, что добродушный Батя может хладнокровно, с улыбкой расстрелять нарушившего его приказ подчиненного.
– Вот чего… – изрек Батя, дослушав до конца. – …Я после твоего, Серый, дневного телефонного доклада сделал звоночек и выяснил одну неприятность. Стальной ихнего бугра замочил. Сова, так звали покойника, скончался по дороге в больницу. Череп ты ему расколол, Стальной.
– Стальной по понятиям махался. Разве ж он виноват, что этот ихний таким хлюпиком оказался?
– А ты за Стального не заступайся, не шестери. Я на Кулака баллонов не гоню. Только завтра вам, ребята, в метро нельзя. Поедете с бригадой Антона работать, с утра машина придет.
– Есть! А кто такой Антон?
– Антон, Серега, бригадир вроде меня. Он недавно троих своих прикопал, теперь нуждается в людях.
– А чего делать будем, не знаешь, Бать?
– Не интересовался. Антон вам все сам объяснит. Я не пойму – ты что, Серый, боишься?
– Не, что ты! Я к тому, что если стрелять придется, так я не умею.
– Не боись, стрелять не придется… Ладно, пошли спать, завтра вставать рано.
Сегодня была моя очередь спать с Галей. Я ее совсем не хотел, но нужно держать понт, жить в образе. Ведь кто такой Стальной Кулак? В меру туповатое, очень сильное животное, угрюмое, неразборчивое и похотливое. Таков мой имидж на сегодняшний день.
Галка лежала подо мной бревном, удовольствие минимальное. Туда-сюда, сюда-туда, раскладушка монотонно скрипит, справа Батя храпит, слева Серый елозит на Ольге. Воняет мужским и женским потом, жирные комарики норовят пристроиться на моих голых ягодицах – порнография!
Ночью мне снова снился дедушка. Он метал в меня ножи, а я их ловил за лезвия. Обычно дед еще при этом клал мне на плечи коромысло с двумя под завязку полными ведрами и строго следил, чтобы не пролилась ни одна капля. Во сне никаких ведер не было, поэтому ловить ножи было легко и приятно.
Будильник затараторил в пять часов утра. Батя приоткрыл один глаз и распорядился:
– Стальной с Серегой, на выход, машина в полшестого подъедет. Галка с Ольгой, ко мне. Ольга рядышком, Галка в ноги, быстро!
Наскоро одевшись, побрившись, помывшись и хлебнув кофею, мы с Серегой вышли на улицу. Еще шести нет, а уже припекает, что-то последние годы в Москве летом, как в Африке. Неужели действительно климат на планете меняется в натуре?
Смешно! Я даже мыслю как бандит, и мои внутренние монологи в последнее время пестрят словосочетаниями «по типу того» и «в натуре», а уж блатные и полублатные словечки просто родными стали. Вжился в образ на зависть последователям системы Станиславского.
Ровно в половине шестого утра рядом с нами затормозил крытый фургон с надписью «Хлеб» на борту. Узнал я его сразу же. Тот самый фургончик, куда меня полгода назад пытались загрузить в компании других бомжей с Ленинградского вокзала.
В кабине рядом с шофером сидит милицейский капитан.
– Вы Серый и Стальной? – Мент широко улыбнулся, подмигнул.
– Ну мы… – удивленно уставился на милиционера Сергей.
– Полезайте в кузов! Шустренько, опаздываем!
Мы обошли фургон сзади, постучали в запертые железные створки-двери. Нам открыли, протянули руку.
В фургоне вдоль стен-бортов сидели трое мужиков примерно нашего неопределенно-среднего возраста.
– Я Антон, – представился худощавый коротышка. – Оружие есть?
– Не носим, – зло буркнул Серега.
– Зря. На охоту едем, пистоли не помешали бы.
– Кого будем стрелять? – спросил я.
– Не стрелять, ловить. Бомжей будем ловить. Сегодня заказали взять четыре штуки, поздоровее и поживее.
– А на хрена они нужны? – спросил Серый с неподдельным любопытством.
– Не твоего ума дело! – огрызнулся Антон.
– Ладно тебе, Антон, не напрягай ребят, – лениво вмешался в беседу сидевший рядом с Антоном мужичонка. – Мы, ребята, часто их ловим. Сегодняшних повезем за город в собачий питомник. На них будут собак притравливать, охранных.
Фургон подскочил на выбоине. Все дружно заматерились.
– Скоро, блин, приедем, – констатировал Антон. – Я эту кочку помню. До Плешки осталось минут семь езды. У вас, ребята, с документами порядок?
– У меня удостоверение, что грузчиком работаю в мебельном магазине. У Стального справка беженца из Казахстана.
– Хлипкие бумажки, – сморщился Антон. – У наших всех паспорта… Ладно, посидите в машине, потом бомжар вязать поможете. Там в углу найдете веревку и пластырь…
Автомобиль дернулся и остановился.
– Все, мы пошли. – Антон демонстративно достал из кармана мятых брюк газовый «вальтер», засунул пистолет за пояс под полу брезентовой ветровки. – Без оружия нельзя. Бывает, некоторые просекают, в чем дело, и сопротивляются. Зимой вон Зуба один замочил…
Трое разбойников выпрыгнули из машины. Мы остались вдвоем в приятном полумраке.
– Как думаешь, Стальной, на хрена мент в кабине?
– Если тормознут гаишники, в фургон не полезут, мент отбрешется. Или если Антон пальнет с перепугу, мент опять же отмажет.
– А-а… Складно придумано.
– Трус ты, Сережа.
– Не был бы трусом, давно бы в земле гнил.
– А что, любишь жизнь?
– Не то чтобы люблю, привык…
Скучали в одиночестве мы недолго. Через полчаса вернулся Антон со товарищи и с четырьмя немытыми оборванцами. Бомжей повязали в пять минут. Они почти не сопротивлялись. Один попробовал шуметь, получил от Антона кулаком в живот и захлебнулся криком, остальные вообще воспринимали происходящее с философским безразличием на небритых бледных лицах. Помню, я читал про то, как отбирают лошадей для скачек. Хлещут бедного конягу кнутом и смотрят: сломается, значит, негоден, дергается, бунтует – то, что надо. Боятся лошадки кнута, а страх ведет к повышению адреналина в крови. Адреналин либо заставляет сопротивляться, бороться до самого конца, до последнего вздоха, либо туманит мозг, вводит в состояние ступора. Это чисто индивидуальная особенность каждого живого организма. Одни – жертвы, другие – воины.
