что говорит. В голове шум от рёва дракона и пылающего огня в крови. Ведь чувствовал! Чувствовал! Зараза! Найду, точно к кровати прикую. Выпустил дракона. Сейчас как никогда начал понимать Деметрия, когда его сжирала подобная агония. Вспомнил так же, как он раненым зверем потом бился. Так может, не стоит так изводить себя? Отказаться от парности, да и всё? Перебороть дракона смогу, слава темному, силы есть. Вот только найду и разорву с ней связь. Нет сил, терпеть всё это. Надоело. Хочу как раньше — ночь с одной, днем дела, вечером другая. Всё просто и понятно. А что теперь? Летаю тут, как чумовой, и ради чего? Хоть бы, город не спалить, а то мне не простят. Зов крови тянул меня куда-то в океан. И вот я уже было направился по следу, как меня вызвал Деметрий. Вернулась! Дракона накрыло волной эйфории, и он взревел, извещая мир о паре. Только не это…
Обернулся, привел свои чувства в порядок. Огрызнулся с драконом, который рвал моё нутро, заставляя бежать к паре. Если кто видел бы меня сейчас со стороны, ужаснулся бы. Очень трудно вести борьбу самим с собой. Но, недаром я — Верховный перфект. Вздох. И совершенно спокойно вхожу в комнату к Фросту. Легкие заполняет дурманящий сладкий запах, вперемешку с кровью низших демонов. Выхватываю хрупкую фигурку на огромной кровати, завернутую в одеяло по самый подбородок. Сталкиваемся взглядом, искры летят от сорвавшегося моего стоп-крана. Всё летит в тартарары. Зачем приводил себя в порядок, если стоило увидеть её и всё — меня накрыло.
— Все. Вон! — Рычу, не разрывая зрительного контакта с той, кто довела меня до точки кипения. — Руки! Убери! — Сотрясаю воздух, когда в моё поле зрения попадают руки Деметрия.
— Спокойно, Аден, я лишь подвеску повешу. — Щелкает замок и этот дурманящий запах притупляется.
Но мне от этого не легче. Легкие полны им, я знаю, как она пахнет, мои предохранители сгорели в драконьем огне. Боюсь шевелиться. Она замерла, чую, то же боится. Правильно, моя сладкая, бойся. Потому что сейчас одно не верное движение с твоей стороны и ты станешь всецело моя. Борюсь с собой, с желанием, с огнем. Слышу бешеный стук её сердца даже на расстоянии. Молчит. Умница, не провоцирует. Видит, что я на пределе. Адово сердце, рвет грудную клетку. Не дышу. Сколько проходит времени, не знаю. Ни чего не замечаю вокруг. А ещё думал рвать связь? Да, сейчас глядя в эти глаза, в голове одна лишь мысль, как заведённый кристалл «Моя. Жива. И ни кому её я не отдам» И неважно, что буквально недавно, летал над городом и ревел раненым драконом. Всё отступило на второй план. Только она. Дракон требует сгрести её в охапку, хоть просто прикоснуться. Заполняю легкие воздухом и выдыхаю рыком вперемешку с рёвом:
— ЗАРА!
Глава XXXIV
Сознание ко мне возвращалось, как всегда урывками. Сначала пришла боль, вместе с ним осознание, что жива. Потом вернулся слух и мне в ухо недовольно сопели. Открыла глаза, наткнувшись на недовольный и злой взгляд Фроста.
— Зара, жива? — раздался с боку голос Деметрия. Влипла?
— К-кажется…
— Так это ненадолго!!! — вдруг взъярился мужчина, пока Фрост поднимался с постели. — Ты что творишь?! Ты понимаешь, как рисковала?!
Не будь мне так плохо, я бы хоть слово вставила, а так…Лежала, глазами хлопала. Одеяло лишь повыше подтянула в надежде, что они не увидят мою спину, которую жгло нещадно. А Деметрий продолжал орать. Из его возмущенных воплей поняла, что…
Первое: не стоит одной принимать решение, которое может стоить жизни, для этого есть стражники.
Второе: о нашем привороте стало известно Адену, который сейчас придет и задницу мне надерет. По какому праву — непонятно.
И, наконец, третье: я теперь под домашним арестом. И если повезёт то в Академии, а если нет, то в родовом поместье Морто. И опять, по какому праву — непонятно.
Короче, коротко — дура я дура и пороть меня некому, но теперь есть, кому заняться моим воспитанием. Правда, Деметрий ему особо не завидует. А чего это, спрашивается, ему не нравиться? Информацию добыла, маячок поставила. А если ребята ещё сделают всё, как я просила, то ещё и их спасём, и место найдем. Какая я молодец! Нахожу взглядом Тину. Стоит бледнее смерти, скромно улыбается, а глаза заплаканные. Волновалась. Приятно. Вижу движение у двери, перевожу взгляд и натыкаюсь на омут синих глаз. Смотрит настороженно, его зрачок то расширяется до черноты, заполняя радужку, то сужается до узкой щели. Одно неизменно — всполохи огня.
— Все. Вон! — Рычит магистр Морто, не отрывая своего горящего взгляда от меня. — Руки! Убери! — Продолжает рычать, стоит Деметрию протянуть ко мне подвеску. Чего так орать? Мы не глухие.
— Спокойно, Аден, я лишь подвеску повешу. — Вот человек. Спокойствие так и прёт. А минуту назад орал так же.
Застегивает у меня на шее цепочку, и я быстро прячу её под одеяло, пока Деметрий загораживает обзор от магистра. Чувствую, что сейчас сделаю какое-нибудь движение, и мы все увидим дракона Морто. Когда мы остались один на один, он некоторое время молча, продолжает внимательно смотреть мне в глаза. Боюсь моргнуть, потому что это то же движение. Смотрим друг на друга, прожигаем взглядом. Первым не выдержал магистр.
— Зара! — злой рык, вперемешку с рёвом, от которого хочется сжаться в комочек и закрыть глаза и уши. — Ты что творишь?! Жить надоело?!
Да, ла-адно. По второму кругу, что ли? Вытянулась на кровати, изображая дохлую селедку. А что я сейчас скажу? Меня все равно не услышат. Вон как его распирает от злости. Волосы растрепанные, глаза полыхают. Пусть выговорится, потом гляди и мне дадут сказать. Бросила взгляд за окно. Времени нет. Сил нет. Спина болит. Спать хочется. По-настоящему поспать, без сновидений, без всего.
— Ты меня слушаешь? — вцепился в плечи мёртвой хваткой, слегка встряхнул, а затем рывком притянул и прижал к своей крепкой груди так, что выбил из груди воздух.
— С-с-с. — Сорвался стон боли с моих губ. Спина же болит, ирод.
Но мой стон не правильно восприняли и через секунду в мой рот впились поцелуем, перекрывая кислород окончательно. С пару секунд казалось, он хочет тем самым меня наказать. Такой поцелуй был требовательный и властный. Но потом его губы стали ласкать меня более нежно, словно извиняясь за несдержанность. И эти невесомые ласки вызвали во мне совершенно нелепые, даже, я бы сказала, подлые, теплые волны, которые покатились по животу,
