– 96-й год мы допили, сэр, когда здесь жил тот джентльмен, Что снимал картину.
– В самом деле? Это мы напрасно, Флорин, не стоило.
– Мистер Айзекс, он насчет вина был очень разборчив, а вы приказали подавать им, чего ни попросят.
– Да, но портвейн 96-го… Ну что ж, ну что ж… Возьмите две бутылки 904-го. Так, а что нам еще нужно? Да, кларет. Кларет, кларет, кларет, кларет. Где у меня кларет, Флорин?
Полковник Блаунт сидел за чаем – уже съел яйцо всмятку и намазывал медом булочку, когда Флорин распахнул Дверь библиотеки и доложил: – Капитан Литлджон с супругой, сэр.
И вошли Адам с Ниной
Полковник Блаунт отставил булочку и поднялся им навстречу
– Ну, здравствуй, Нина, давненько ты не навещала старика отца. А это, стало быть, мой зять? Здравствуйте, мой милый. Подсаживайтесь оба к столу, Флорин сейчас принесет еще чашек… Да. – сказал он, внимательно оглядев Адама, – я бы вас, пожалуй, не узнал. С отцом то вашим я одно время был хорошо знаком Он тут жил по соседству, в этом, как его Вы это время, наверно, не помните. А ведь вы у нас бывали, ездили с Ниной верхом. Вам тогда было лет десять-одиннадцать, не больше Странно, почему-то мне запомнилось, что волосы у вас были рыжие
– Ты, наверно, слышал, что его называют Рыжик, – сказала Нина, – поэтому так и решил.
– Возможно, возможно, только с чего бы называть его Рыжиком, когда он самый обыкновенный блондин, ну, да все равно, рад вас видеть, очень, очень рад. Вам то здесь, может быть, покажется скучновато. Гостей у нас теперь бывает мало. Вот тут Флорин, не спросясь у меня, пригласил какого-то капитана с супругой, но я сказал, что не желаю их видеть. С чего это я буду принимать друзей Флорина? Слуги нынче совсем обнаглели, воображают, что раз они у вас некоторое время прожили, так могут делать, что им вздумается. Возьмите хоть эту несчастную – старую леди Грейбридж. Пока она не умерла, так никто и не знал, что ее дворецкий все время сдавал комнаты в северном крыле дома. Она никак не могла взять в толк, почему это фрукты из сада никогда не попадают к ней на стол, а это, оказывается, дворецкий их все съедал со своими жильцами. А когда она заболела и слегла, он устроил в парке площадку для гольфа, просто безобразие. На такое, я думаю, Флорин бы не пошел, а впрочем, кто его знает Лиха беда начало, а он – видали? – уже приглашает сюда гостей на праздники.
В кухне Флорин сказал: – Это не тот мистер Литлджон, которою я знавал мальчиком.
Миссис Флорин сказала: – Это тот молодой джентльмен, что в прошлом месяце здесь завтракал.
Ада сказала: – У него наружность приятная.
Флорин и миссис флорин сказали: – Помолчи, Ада Ты им в спальню горячей воды поставила? А чемоданы наверх отнесла? И распаковала? А вечерний костюм полковнику почистила? Ты что же думаешь, Флорин и миссис Флорин за тебя всю работу по дому будут делать? И посмотри на свой передник, нескладеха ты этакая, с утра уже второй изгваздала.
Флорин добавил: – А знамя-то мисс Нина заметила.
В библиотеке полковник Блаунт сказал: – На вечер у меня припасено для вас кое-что интересное. Я только что получил две последние проявленные пленки моей кинокартины Вот мы их вечером и посмотрим. Смотреть придется у пастора, потому что у него есть электричество, везет человеку. Я его предупредив, что мы будем. Он как будто не очень обрадовался. Стал говорить, что ему завтра читать три проповеди и к ранней обедне надо встать в шесть часов. Совсем не похоже на рождественский дух милосердия. Да еще не хотел заехать за нами на машине. Тут всего-то каких-нибудь четверть мили, для него это пустяк, а нам легко ли идти пешком по снегу со всей аппаратурой? Я ему сказал: «Если бы вы сами поступали по-христиански, мы бы, может быть, охотнее жертвовали на ваши за граничные миссии, и на бойскаутов, и на постройку органа». Ну, это его проняло. Да я сам, черт возьми, предоставил ему место в здешнем приходе, так кто же, как не я, имеет право на его автомобиль?
Когда Нина и Адам ушли к себе переодеваться к обеду, она сказала. – Вот видишь, я же говорила, что папа тебя не узнает.
Адам сказал, – Смотри, кто-то повесил у нас над кроватью омелу
– Флоринов ты, по-моему, сильно удивил.
– Погоди, что еще скажет пастор. Когда я был здесь первый раз, он отвез меня на станцию. Он тогда решил, что я сумасшедший.
– Бедный Рыжик. Я все думаю, очень гадко мы с ним поступили? Но это словно сама судьба велела, чтобы его именно сейчас вызвали в полк.
– Я оставил ему чек в уплату за тебя.
– Милый, ты же знаешь, что это не чек, а фикция.
– Все чеки хороши, пока банк не отказался по ним платить а завтра Рождество, потом второй день праздника, потом воскресенье. Раньше понедельника он не предъявит его к оплате, а до тех пор мало ли что может случиться. Вдруг еще объявится пьяный майор. А на худой конец я всегда могу отослать тебя ему обратно.
– Скорее всего, этим и кончится… Милый, наше свадебное путешествие – это был такой ужас… холод собачий, а Рыжику непременно нужно было после обеда выхаживать взад вперед по какой-то террасе, любоваться луной над Средиземным морем. Весь день он играл в гольф и заводил знакомства с другими англичанами в нашем отеле. В общем, что-то кошмарное… это же с тоски повеситься можно, как сказала бы бедная Агата.
– Я тебе говорил, что был на ее похоронах? Народу почти никого не было, только Казмы и какие-то тетки. Мы пошли с Вэном, предварительно выпили, и на нас все глазели. По-моему, им казалось, что я отчасти повинен в катастрофе.
– А Майлз не был?
– Ему пришлось уехать из Англии, ты разве не слышала?
– Милый, я ведь только сегодня вернулась из свадебного путешествия. Я ничего не слышала… Выходит, что из нас почти никого не осталось, только мы с тобой.
– И Рыжик.
– Да, и Рыжик.
Нельзя сказать, чтобы просмотр киноленты прошел с успехом. Пастор приехал, когда они кончали обедать, и вошел в столовую, стряхивая снег с воротника пальто.
– Входите, уважаемый, входите. Мы сейчас. Вот вам рюмка портвейну, присаживайтесь. С дочерью моей вы, конечно, знакомы? А это мой новоиспеченный зять.
– С ним я, кажется, тоже имел уже удовольствие познакомиться.
– Вздор, он здесь не бывал с тех пор, как еще пешком под стол ходил, задолго до вас.
Пастор не спеша тянул портвейн и поглядывал на Адама с таким выражением, что Нина чуть не прыскала со смеху. Наконец Адам тоже фыркнул, и пастор утвердился в своих подозрениях. Таким образом, отношения стали натянутыми еще до того, как все сели в машину. Впрочем, полковник, всецело поглощенный перевозкой своей аппаратуры, ничего не заметил.
– Вы здесь впервые? – спросил пастор, ведя машину по глубокому снегу.
– Я жил в этих краях в детстве.
