Я молча смотрела на него и боялась, если честно, сказать хоть слово. Накатила паника. Я как никогда четко поняла, что вся эта затея с самозванством — полная глупость. Я переводчик, а не профессиональная актриса!
— А-Яо? — Голос гостя прозвучал так хрипло, будто его душили.
— Господин Сань. — Я сложила руки в традиционном приветствии и поклонилась. И не знаю, какой бес меня шилом в ребро ткнул. Или не в ребро, а ниже? Но я сделала шаг навстречу, улыбнулась, чувствуя, что мышцы лица слегка онемели и эта улыбка на редкость перекошенная. И сказала: — Дядюшка, два воробья в супе всегда лучше, чем один лебедь посреди чужого пруда, верно?
И чуть не зажмурилась от ужаса. Что несет мой язык?! При чем тут китайская пословица?!
— А-Яо, — беспомощно повторил он и вдруг рывком заключил меня в богатырские объятия. — Это правда ты… Но как?! Как? А я тебя искал, все говорило, что ты ушла от нас на перерождение. Я даже сжег для тебя целое состояние бумажных денег, а ты тут.
Он сдавил меня с такой силой, что я испугалась за собственные ребра.
— Дядюшка, — придушенно пискнула я.
— Прости, детка, вечно забываю, что ты как тростинка. — Господин Сань ослабил хватку, но рук не разжал, вместо этого поднял меня к потолку, еще и подбросил, как маленькую девочку.
Поймал, поставил на ноги.
— Дядюшка, — попыталась я в очередной раз.
Обращение вылетало из моего рта на удивление легко, а еще больше меня поражало, что я не чувствую опасности. В смысле, если такой богатырь поймет, что его дурят, он ведь и оплеуху может отвесить, даже не со зла, а на эмоциях. И улечу я от этой оплеухи прямиком на тот свет с переломом черепа. Но мне не страшно, наоборот, у меня ощущение, что господин Сань здесь за меня, чтобы поддержать, защитить…
Жестом остановив меня, господин Сань прошел к столу. Тетушка Бао незаметно подмигнула. Намек очевиден: самое время подать чай, причем сделать это надо правильно.
Эх, правильно так правильно. Руки между тем все делали сами. Нет, я тренировалась правильно заваривать чай по-китайски, эта церемония отличается от японской, и довольно заметно. У меня целый курс был по этикету, традициям и каллиграфии. И преподаватели в один голос говорили, что у меня ко всему талант, кроме владения кисточкой. Я будто бы вспоминала давно забытое, а не учила новое.
Но все равно, кто его знает, как именно это все делала Линь Яо? Даже внутри строго регламентированной церемонии полно личных нюансов. Как человек держит чайник, как подает крошечные пиалушки…
Я мысленно махнула рукой, пропади оно все пропадом. Буду делать так, как делается. А там уже задача тетушки Бао и учителя объяснить Сань Ланьши любые нестыковки.
— Как же так вышло, девочка моя? — Поскольку все шло, кажется, как нужно, китайский богатырь принял у меня из рук первую чашечку чая и начал задавать неудобные вопросы.
До меня со всей ясностью дошло, что с тетушкой Бао мы говорили в основном о Яо, о том, что мне как самозванке нужно знать, а вот про историю, которую учитель скормил господину Сань, мы забыли. Ну и что мне говорить? Я ведь не могу противоречить версии Дун Тая.
— Не знаю, дядюшка, — ляпнула я совершенно искренне, и картинка вдруг сложилась. — Я только помню, как закрыла собой Лань Шияна, помню боль от попавшего в меня кинжала, а потом падение — и провал.
Учитель почему-то выгнул бровь. Он не выглядел встревоженным, как если бы я городила что-то не то, скорее приятно удивленным, как складно я леплю.
Я запнулась, дернула плечом.
Врать надо так, чтобы ложь почти отсутствовала, совсем без нее не обойтись.
— Детка, прости, что заставляю вспоминать…
— Все нормально. — Я кашлянула, справляясь с голосом. — Как именно я выжила, я не знаю. Я очнулась в храме Ар Ра Аны, но единственное, что я поняла, это то, что я в безопасности. Когда меня нашла моя соученица, я ее даже не узнала, себя не могла вспомнить. Здесь, в секте, мне становится лучше, но я еще не восстановилась, а моя культивация так и вовсе потеряна.
— О-хо-хо, — пригорюнился Сань Ланьши. — Ты мне главное скажи. Это правда, что Фен Пей причастна к твоей гибели и к тому, что за короткое время умерли все старшие члены семьи Линь?
— Правда, — вот тут я была на все сто процентов уверена. — А кроме того, она замешана в темном культивировании и пытается привести в Поднебесную поклонение одному иноземному демону.
Дядюшка чуть не подавился и не облился чаем. Хорошо, что в малюсеньких чашечках горячего напитка полглотка, не больше. Долго кашлял, я даже подозреваю, что таким образом он пытался скрыть рвущиеся из него страшно неприличные ругательства. А потом решительно поправил ханьфу, погладил узкую бородку и заявил:
— Понятно. Это непотребство надо остановить. Рассказывайте, каким образом вы собираетесь объявить Поднебесной, что госпожа наследница славного семейства Линь спаслась и хочет вернуть себе свое место, свое доброе имя и своих людей. Мне надо будет правильно преподнести эту историю Владыке Неба. Так, чтобы он как минимум заинтересовался и захотел сам с тобой поговорить.
Тетушка Бао и учитель согласно закивали. Эту часть «спасения» они собирались поведать Сань Ланьши лично.
А я в это время с большим трудом заставила себя закрыть рот и снова разлить чай по крошечным пиалушкам. Осмысливая перспективы. Они тут рассчитывают, что я и к императору во дворец лично пойду? Ек-макарек! Вот это влипла!
Глава 44
Пойманного на лжи императору казнят, а у меня нет ни малейшего желания оказаться на дыбе. Дело даже не в том, что во мне признают самозванку — Яо хоть и была принята при дворе, но не успела примелькаться, — дело в том, что я не знаю о правилах дворца достаточно, а малейшую ошибку могут истолковать как оскорбление в адрес Сына Неба.
А еще дворец не то место, где стоит ссылаться на спутанное сознание. Кто будет слушать девчонку, лишенную ясности ума?
