случае чего, следовало поберечься.
— Замедлись, пожалуйста. — сказал Конрад.
— Удушить бы тебя. — пробормотал Унгал, но сбавил ход.
Конрад вытер пот с лица и поровнялся с ним.
— Не я создаю тебе проблемы.
— Рот замажь. Слышать тебя не хочу.
— А ты сделай над собой усилие.
Не успел Конрад опомниться, как мужик поднял его за шиворот одной рукой, а другой врезал в скулу.
Конрад отлетел в сторону, зазвенели монеты, кожа треснула и по щеке потекла кровь. В голове загудело. Он попытался схватить нож, и даже вытащил его, но не в силах был встать. Он хватался за стену и фокусировал зрение, но вокруг все плыло.
«Какой же он быстрый.»
Конрад приготовился к череде ударов, которые превратят его череп и ребра в костную муку, но нет. Унгал стоял и сжимал, разжимал кулаки, пока вокруг него собиралась толпа. Он громко дышал, не сводя взгляда с Конрада.
«Ты хоть что-нибудь видишь кроме того, что у тебя перед носом, идиот?» — подумал Конрад пробуя удержаться на ногах. Оглянулся, поймал несколько испуганных взглядов. — «Того не стоит.»
Он приложил все силы, чтобы выпрямиться и всю смелость, чтобы убрать оружие. Этот жест смутил Унгала, и только сейчас он заметил кучу людей, которые обступили их и смотрели, перешептывались.
— Это ведь муж Ханалы?
— Похоже он. А кто этот чужак.
— Видел его возле храма.
Испуг пробежал по лицу Унгала, желваки заиграли, и он отступил на шаг, на второй, развернулся и лицом к лицу столкнулся со стражниками.
Те быстро оценили ситуацию и вытащили оружие.
«Идиот. Только не сопротивляйся.»
— Этот песчаный червь меня оскорбил. — начал он, тыча пальцем в шатающегося Конрада. — я его предупредил, но он…
— Да кто в здравом уме тебя оскорблять будет? — Послышался голос из толпы. — Ты ж шо бешенный бык.
— Я видел это чужака. К нему сам Каган заходил на стройку. Честн слово. Стал быть не дурак.
Не смотря на темноту, вокруг горело столько свечей и факелов, что на лице Унгала блестели капли пота, а глаза бегали, словно ища способ выбраться из окружения. Хотя стражники сами были бы рады не драться с ним. Слишком непредсказуемый итог боя, да еще и ссориться с женой этой туши — худшие последствия, даже если отделаешься сломанной челюстью.
Унгал повернулся к Конраду, и в его глазах были ужас и мольба, вместе со злобой.
— Признайся, ты оскорбил меня. Я прав. Я сделал как надо.
— Быть того не может. — Ответил Конрад, вытирая кровь. — если сказать, что у мужчины самая умная и красивая жена, то что это за оскорбление?
Лицо Унгала вытянулось. Он не обращая внимания ринулся на Конрада, но тот уже был готов. Ушел в сторону, нырнул под руку, почувствовал, как кончики пальцев здоровяка хватают за воротник, но соскальзывают. Отбежал на несколько метров.
— Да помогите же кто-нибудь! — крикнул он и нырнул в толпу.
Люди расступились перед ним, а позади уже орали стражники.
— Стой, куда пошел?
Но у них появилась проблема похуже — Унгал, который, не обращая внимания на зевак, рванул за Конрадом. Послышались крики, кто-то пытался остановить здоровяка, но единственное, что требовалось от них — замедлить его.
Конрад не стал идти ни в логово заговорщиков, ни в имение Халы.
— Стоило у Кагана попросить больше охраны для храма. — Пробормотал он, чувствуя, как рана на скуле пульсирует.
Капли скатывались до подбородка и оттуда капали на грудь. Он вытер щеку перчаткой. Но через секунду снова почувствовал, как кровь щекочет кожу.
Когда он добрался до стройки, то забрался в кабинет, закрыл дверь на ключ и упал на стул.
Хала была полностью права насчет своих мужей. Два полных идиота со слишком большим желанием оказаться ей полезным. Будь они хоть чуточку более ленивыми, вялыми, умными, да хоть что-нибудь кроме силы и энергии, то можно было бы с ними работать. Проклятье, да он и сам хорош. Знал же, что этому олуху ударить кого, как колено почесать, нет.
Конрад отвернулся и посмотрел на себя в зеркало. В нем не было привычной потерянности, как бывало после долгих переходов. Слишком много людей, слишком много общения с ними. Он буквально заражается их пороками. Желанием показаться лучше и умнее, чем он есть.
Конрад уронил голову на руки, почувствовал себя опустошенным и ничтожным.
— Как же я хочу отсюда уйти. — Пробормотал он, посмотрел на матрас в углу комнаты и улыбнулся. По крайней мере, у него есть где уснуть.
* * *
Проснулся от топота, криков, какого-то шуршания и стука. Где-то снаружи скрипнула древесина, как будто передвигали тяжелый стол, прозвучало несколько команд, и снова раздался скрип.
Конрад зевнул, утер лицо, стряхнул подсохшую кровь с затянувшейся раны, и еще минуту смотрел в потолок. Вчерашняя мысль снова ворвалась в сознание «Как же хочется уйти отсюда.» Но дело не сделано, а значит… Надо вставать и заниматься делами. Тем более, что кто-то уже хозяйничает в храме.
Он попытался выйти, но дверь во что-то уперлась. Конрад заметил рабочего.
— Подождите, мы сейчас.
Рабочий прошел вперед, держа край шкафа. Через щель в двери Конрад наблюдал, как мимо идут люди. Он снова попытался выйти, но раздался чей-то вскрик.
— Еще немного. Оно тяжелое.
Двое других рабочих тащили на носилках стопки книг.
Перед третьей попыткой Конрад спросил.
— Теперь-то я могу выйти?
Никто не ответил. Лишь перекрикивания рабочих смешивались в гул. И только он вышел, как увидел, что на него несут еще один шкаф. Он прижался к стене, пропустил их и вышел в главный зал, где стоял Ламуш в компании своих прелестниц.
Он раздавал указания, говорил помощницам что необходимо записывать, что вычеркнуть, что добавить. И делал это с таким усердием, как маленький ребенок, получивший новую игрушку.
— О, лекарь, и ты тут. Отлично. Я решил переоборудовать башню на нужды храма.
— Поставить решетки и охрану? — Конрад почувствовал, что во рту пересохло. Поискал глазами хоть что-то, что можно попить, как в следующий миг одна из помощниц протянула ему бурдюк.
— Вино. — коротко сказала она.
Конрад поблагодарил, протянул руку и замер, заметив шрамы на кисти девушки. В следующий миг рукав скрыл их, оставив для любования напудренные пальцы с коротко остриженными ногтями.
Он попил, почувствовал вкус слив и винограда. Легкий и едва сладковатый.
— Я сейчас разбавляю, чтобы быть в рабочем состоянии. — Не глядя на него сказал Ламуш. — отлично утоляет жажду… напиться. Нет, нет. Портреты ученых на другую стену. Когда солнце будет восходить — лучи должны падать на их лица.
Конрад всмотрелся в портреты.
