этого не умеют. Они могут надеть немецкую форму, выдав себя за наш патруль, остановить на дороге автомобиль – обычная военная хитрость, но полгода жить рядом с немцами, вести себя, как немец… Извините! Если это так, мне пора в отставку. Я не случайно просил искать немца, а не русского! Теперь о виселице. На фронте действительно вешают, но чрезвычайно редко, – вполне возможно, Зонненфельд не видел экзекуции. Или же видел, но питает к ним интерес. Люди редко раскрывают свои истинные чувства, особенно – первому встречному. Многие наши солдаты и офицеры любят экзекуции и даже фотографируются на фоне казненных. В ваших соображениях есть верные посылы: время появления Зонненфельда в N и его причастность к информации об эшелонах. Этого достаточно, чтоб заподозрить. Однако Зонненфельда нет в моем списке проверки. Сказать, почему?
Крюгер стоял, потупив голову. «Его отец может быть полезен!» – вспомнил фон Лютцов.
– Представьте, Пауль, – сказал он, смягчив тон, – что вас завербовали русские…
– Что вы! – вскинулся адъютант.
– Я же сказал «представьте»! – нахмурился полковник. – Вы никогда не станете разведчиком, если будете сходу отметать даже невероятные предположения. Итак, вас завербовали и направили в N с заданием добывать информацию о движении воинских эшелонов. Как вы будете вести себя с немецким офицером?
– Предложу ему дружбу… – неуверенно сказал Крюгер.
– Зонненфельд сделал это? Ваше знакомство имело продолжение?
– Нет…
– Интересно, почему? Вы офицер Абвера, русский разведчик должен был двумя руками ухватиться за такое знакомство. Он вас почему-то дружбой не почтил.
На Крюгера было жалко смотреть.
– Любой разведчик, внедряясь в чужеродную среду, старается быть как можно незаметнее, не привлекать к себе внимания. Это аксиома – запомните, Пауль! Что делает Зонненфельд, появившись в N? Заводит роман с самой красивой женщиной города, тем самым выставляя себя на всеобщее обозрение. Более того, он всячески афиширует свои отношения с фрау Эльзой, явно желая, чтоб ему завидовали. Проще говоря, активно наживает себе врагов. Такое поведение, во-первых, свидетельствует о недостатке ума у интендантуррата, а во-вторых – о том, что он искренне влюблен. Достаточно взглянуть на эту пару, чтобы понять: это любовь. Фрау Полякова хранила верность репрессированному большевиками мужу – это знал весь N, но неприступная крепость пала под напором красавца-интенданта. Все знают, что он перевелся в N из-за нее. Они не ищут общества других, все свободное время проводят вдвоем – какие из них шпионы? Влюбленный разведчик – это нонсенс! Да, Зонненфельд работал на станции, как десятки других немцев и поэтому подлежит проверке. Если вы его заподозрили давно, почему не послали запрос по прежнему месту службы?
– Его дивизию перевели на юг, сейчас она ведет бои в окружении.
– Запрос можно послать по радио.
– Нужна ваша подпись.
– Составьте радиограмму, я подпишу.
Адъютант щелкнул каблуками.
– Вот что, Пауль. Если Зонненфельд не ищет дружбы, предложите ее сами. Неизвестно, сколько времени уйдет на ожидание ответа окруженных, и получим ли мы его вообще. Не думаю, что командование дивизии порадуется нашему запросу – подозреваю, его одолевают более насущные заботы. Пригласите Зонненфельда и его очаровательную фрау (она ведь нравится вам, не правда ли?) в гости. Вы живете в доме со своей русской, а все русские женщины прекрасно готовят. Купите продукты, не поскупитесь на хорошую выпивку и потихоньку прощупайте Зонненфельда. Возможно, вы правы, а я нет.
Крюгер радостно боднул головой и вышел. «Будет дураку занятие, – подумал фон Лютцов, – перестанет приставать с подозрениями. Зато доложит папе, что ему доверяют оперативную работу…» Полковник вернулся к списку, подумал и подчеркнул фамилию Зонненфельда. Для порядка.
14
Крайнев пришел на службу поздно. Он миновал вытянувшегося часового и плавно зашагал по обширному двору склада. Встречные солдаты и унтер-офицеры услужливо козыряли, Крайнев даже не кивал в ответ – не мог. Дико болела голова. Его опухшее лицо явственно говорило о причинах недомогания, в глазах солдат Крайнев читал понимание и нескрываемую зависть. Кабинет начальника армейского склада размещался на втором этаже облезлого административного здания. Крайнев осторожно поднялся по лестнице. Писарь в приемной вскочил при его появлении и вытянул руки по швам.
– Кофе, Курт! – сказал Крайнев. – Крепкий, горячий и сладкий. Две таблетки аспирина. Стой! Аспирина, пожалуй, не надо.
В кабинете Крайнев снял шинель и прошел к письменному столу. Стопку бумаг, ждавшую его подписи, он небрежно отодвинул в сторону. Покойный Бюхнер отменно вышколил подчиненных – через несколько минут кофе стоял на столе. Крайнев подождал, пока Курт выйдет, достал из стола початую бутылку коньяка, щедро плеснул в чашку. Осторожно сделал первый глоток. Желудок взбрыкнул, но через мгновение успокоился. Крайнев по глоточку осушил чашку и достал из кармана сигареты. Он курил, блаженно ощущая, как притихают молоточки в висках. Жизнь продолжалась.
…Крюгер позвонил ему вчера и сходу пригласил в гости. Крайнев растерялся от неожиданности, но Пауль был настойчив. Говорил, что задолжал ему угощение, к тому же давно хотел поближе познакомиться с Зонненфельдом и его очаровательной женой. Крюгер так и сказал: «жена». Абверовец говорил напористо, отказаться было сложно, но Крайнев уцепился за «жену» и сказал, что спросит у Эльзы. Крюгер погрозился перезвонить. Крайнев тут же соединился с гостиницей – к его удивлению, Эльза согласилась. Крайнев понял: в последние месяцы они жили затворниками, а Эльзе, как любой женщине, хотелось общества. В N с развлечениями было скудно: кинотеатр и редкие рестораны. Крюгер позвонил через полчаса, Крайнев ответил согласием.
Поначалу он планировал явиться в гости со своим коньяком, но затем передумал: выглядело по-русски. Крайнев бросил в портфель пару жестянок французских сардин, пакет с шелковыми чулками (подарок от Эльзы), с тем и отправились. Зря он поскромничал с коньяком. Крюгер выставил на стол шнапс: крепкий и вонючий. Пить его пришлось как мужчинам, так и женщинам. Эльза едва пригубила свою стопку, а вот сожительница Крюгера, молчаливая и робкая женщина, осушила до дна. И вторую, и третью… Во время застольного разговора Крайнев поглядывал на нее с сочувствием. Вера отрекомендовалась учительницей. Крайнев невольно подумал, что с приходом в N Красной Армии учительствовать Вере доведется не скоро. Лет через десять. Если вообще разрешат работать в школе пособнице фашистов, пусть даже отбывшей наказание.
Крюгер был разговорчив и любопытен. Расспрашивал Крайнева о фронтовых делах. С первых слов Крайнев понял, что абверовец пригласил их с умыслом. Держался настороже. Легенда, тщательно разработанная в Москве и намертво вбитая в память, была выдана Крюгеру в полном объеме. Лейтенант остался неудовлетворенным и попытался выведать скользкие подробности. Сколько лет командиру дивизии, как он выглядит, с кем из офицеров водил дружбу интендант Зонненфельд?.. Крайневу разговор не нравился, и он начал
