Без лишних разговоров Гена отправился в город на Неве с целью увещевать непутевого братика и разъяснить ему особенности международной и внутриполитической обстановки. Обстановочка была еще та! Начало нового этапа общественной жизни с пугающим названием «перестройка» сопровождалось волнением не только в народе, но и во всех государственных структурах. КГБ особенно волновался — у населения появилось много вопросов, ответов на которые не знал даже господь бог.
Сереге на всю эту обстановку было глубоко наплевать. Он наслаждался семейной жизнью, работал в Центральном Ленинградском военном госпитале, выглядел вполне счастливым и ничего в семейной жизни менять не собирался.
Все «правильные» слова застряли у Геннадия где-то на подходе, едва он увидел Лизу. Голубоглазый ангел с длинной русой косой и голоском-колокольчиком напомнил уже заматеревшему Геннадию Петровичу его первую любовь, ту самую неблагонадежную учительницу младших классов.
— Ты молодец, братуха! — только и смог вымолвить Геннадий Петрович. Исключительно профессиональным усилием воли ему удалось загнать подступивший к горлу комок на место. — Ты, наверное, прав. Да нет, ты точно прав! Если бы я тогда… А теперь… Только, знаешь, возвращайтесь-ка вы домой. Отец с матерью с ума сходят. Да не переживай, Сере-га! Сейчас многое изменилось. Я замолвлю словечко, Петька подсобит… Все будет нормально.
Через неделю Сергей с испуганной Лизой вернулся в родные пенаты. К тому времени Геннадий Петрович при поддержке старшего брата провел среди родителей пару сеансов политинформации, они вроде бы смирились с судьбой, однако на Лизу первое время смотрели настороженно. Мама откровенно ревновала, а папа супил бровь оттого, что эта пигалица заставила ее сына наплевать на семейные устои.
Очень скоро и как-то незаметно жена Сергея прижилась в большом доме. Только вот подарить генералу и генеральше внуков у нее не получалось. Лиза с Сергеем печалились по этому поводу, родители скорбно кивали головами, но чувствовалась в этом некая недосказанность. И вот однажды, смущаясь и робея, Лиза за ужином сообщила, что через определенный, отпущенный природой срок осчастливит семью наследником. Будущий отец изо всех сил гордился собой. Родители почему-то пребывали в легком недоумении. Причина этого недоумения выяснилась лишь многие годы спустя, когда Лизы уже не было в живых (она умерла при родах), а Сергей стал высококлассным военным врачом. Оказывается, в детстве младший сын генерала переболел свинкой и детей иметь никак не мог. Оставалось только гадать — кто же настоящий отец ребенка? Прояснить ситуацию мог бы Геннадий Петрович, но в это время он находился далеко от дома, в очередной командировке в горячей точке.
Именно эта командировка впоследствии перевернула всю его жизнь.
Служба в КГБ — далеко не сахар, зачастую приходится сталкиваться с человеческими трагедиями, а то и со смертями. Но для Гены они были некой абстракцией, реальностью, ничуть не трогавшей души. А в горячей точке он вдруг увидел смерть собственными глазами. Даже занятно: вот бежит человек, стреляет, что-то кричит, вдруг — раз! — и он уже ничего не может кричать, а только хрипит и дергается в предсмертных конвульсиях. Убивать Геннадий Петрович научился в той же командировке. Ему нравился и сам процесс, и власть над жертвой, и отчаянный ужас в ее глазах.
Позднее были и другие командировки в не менее горячие точки, но первую жертву он помнит и по сей день.
Шли годы. Некогда могучая страна в одночасье развалилась, появилось какое-то ближнее зарубежье, недружественные бывшие республики, и вообще все изменилось. Даже всесильный КГБ пережил реформу, после чего рассыпался на отдельные конторки: ФСБ, ФАПСИ, ГРУ и прочие отделы. Творилось черт знает что. Да еще деньги вдруг как-то разом обесценились: быть-то они были, но купить на них ничего было нельзя. Впрочем, скоро ситуация с деньгами изменилась в обратную сторону: купить можно, что угодно, а денег не хватает.
Что ж, решил Геннадий, каждый устраивается как может, и стал потихоньку «сливать» информацию, полученную на службе, заинтересованным лицам, получая за это неплохую прибавку к жалованью. Неизвестно, сколько бы это продолжалось и к чему бы привело, но однажды Геннадию Петровичу пришлось собственноручно убить своего же агента, вдруг вздумавшего его шантажировать. Дело замяли не без помощи уже старого, но все еще влиятельного папы-генерала. Геннадия Петровича попросили уйти из органов, взяв с него расписку о неразглашении секретной информации. Хотя что там было разглашать? При нынешней демократии секретной информации почти совсем не осталось.
На гражданке надо было как-то выживать, и задумал Геннадий Петрович открыть частное сыскное бюро. Отец затею одобрил, даже подбросил деньжат на раскрутку нового дела, и вскоре детективное агентство «Шерлок и сыновья» начало работу. Вначале клиенты были из породы атлетически сложенных, коротко стриженных новых бизнесменов. Услуги им нужны были в основном одного характера, а именно — сбор компромата на конкурентов. Геннадий Петрович злился, но скрепя сердце занимался чернухой — за нее неплохо платили.
Как-то вечером, когда сыщик, устав от трудов праведных и неправедных, сидел перед телевизором в гордом одиночестве (с женой он развелся, как только ушел из органов) и ностальгировал, глядя на какие-то кровавые разборки, в дверь неожиданно позвонили.
— Арсений! — дядя тепло обнял явившегося племянника. Он принимал в судьбе мальчика живейшее участие, любил его, баловал, как мог, а мальчишка тянулся к нему, как к отцу родному.
Поужинав, дядя и племянник вместе посмотрели американский боевик сомнительного содержания, в котором несколько богатых скучающих придурков устроили настоящую охоту на живого человека. Как волка, его загоняли на флажки, после чего хладнокровно пристреливали. И только доброму дяде Ван Дамму удалось разгромить преступную организацию.
— Глупость какая, — заметил Геннадий Петрович, выключая телевизор.
— Не скажи, дядя Гена. Охота — занятие очень увлекательное! У нас в институте, к примеру, тоже есть клуб охотников.
— Да? И вы так же убиваете людей? — заинтересовался сыщик.
— Нет, что ты.
— А в чем тогда смысл?
— В адреналине. Жертва знает, что на нее ведется охота, и всеми способами пытается, во-первых, вычислить охотника, а во-вторых, по возможности уйти от него. И у жертвы, и у охотника одна цель: первым добраться до условленного места. Вот и все. Вроде бы ничего особенного, а будоражит здорово.
Остаток вечера Арсений с увлечением рассказывал Геннадию Петровичу об особенностях национальной охоты. Сыщик внимательно слушал, задавал уточняющие вопросы, проявлял живейший интерес. Арсений ушел уже за полночь, а Геннадий Петрович, вместо того чтобы лечь спать, уселся в кухне и принялся думать.
«А ведь в этом что-то есть, — размышлял он, выпивая пятую по счету чашку крепчайшего кофе. — Если подойти к организации охоты с умом, можно неплохие бабки заработать».
К утру план организации Клуба Стрингеров был готов. Заключался он примерно в следующем: в клуб может вступить любой желающий из числа обеспеченных людей, заплатив при этом солидный вступительный взнос в твердой валюте. На роль жертвы тоже подходит кто угодно, от пионера до пенсионера. Жертве подбрасывается сотовый телефон с установленным там устройством слежения, ей сообщается, что с этой минуты на нее ведется охота и у нее есть, к примеру, неделя, чтобы вычислить Охотника и первой добраться до утешительного приза, который будет оставлен в условном месте. За всеми передвижениями Жертвы, которые благодаря устройству слежения фиксируются и передаются в координационный центр, следят наблюдатели. Охотник, если он вдруг упустил Жертву, может купить у наблюдателей подсказки: первая подсказка стоит тысячу долларов, вторая — две, и так далее. Общее число подсказок не должно быть больше пяти. А теперь главное — призом в этой охоте явится крупная сумма денег. Разумеется, Клуб Стрингеров будет закрытым: только для своих.
