будет хорошо себя вести, то года через четыре снимем обвинения. Возражения есть?
— Никак нет! — моментально отвечает полковник. — Придётся договориться с судьёй и прокурором, но я всё устрою.
— Надеюсь, что так и будет. Николай Петрович поможет вам найти похожие вопиющие случаи. В каждом из них надо принять взвешенное решение. И если будет нужно, то и «взвесить» провинившегося. На данном этапе всё будем делать максимально прозрачно и показательно. Простые и законопослушные люди должны знать, что новый граф защитит их, встанет между ними и несправедливостью.
— Ваше Сиятельство, в таком случае вам придётся дать несколько интервью, встретиться с горожанами и лично побывать в суде, — мягко настаивает Татьяна.
— Даю добро. Организуйте всё, но заранее согласуйте со мной. Сейчас у меня до неприличного плотный график.
— А что конкретно мы будем делать с преступностью?.. — негромко уточняет полковник.
— Как закончится совещание, вы останетесь, и мы это обсудим. Если в двух словах, то устроим рациональную и взвешенную охоту на ведьм, — наступает недолгая пауза. — Так-с, кто отвечает за инвестиции, развитие и так далее?
— Ваше Сиятельство, — встаёт опрятный мужик лет тридцати пяти. На нём деловой костюм, так и кричащий о том, что передо мной профессионал своего дела. Возможно, это лишь фикция. — Моё имя — Олег.
— Как я понимаю, дела с производством и инвестициями у нас обстоят так себе?
— К сожалению, да. Политика вашего отца никак не способствовала развитию инвестиционного климата.
— Какие у нас сейчас налоги? — поворачиваюсь к Алисе.
— Общая сумма сбора — пятьдесят процентов от прибыли. Двадцать уходит в Москву, десять в Ярославль и остальное достаётся нашему бюджету, — с ходу выдаёт она.
— А в других графствах какая обстановка?
— Схожая. Где-то немного больше, где-то немного меньше.
— Существует ли механизм, который позволит полностью снять налоговую нагрузку с предприятий?
— Это возможно… — Алиса с умным видом шевелит губами, а потом зевает. — Простите… В общем, это возможно, но мы сразу же привлечём внимание налоговой службы. Они наверняка заподозрят нас в отмывание сборов.
— Хм… Якобы мы сказали людям, что они могут не платить, а сами получаем чёрные деньги? — размышляю вслух.
— Да. Всё верно, — Алиса кивает.
— Тогда сделаем так: объявим о снижении налоговой ставки до двадцати процентов для всех предприятий и фирм, которые решат перебраться к нам. Мы слегка закроем глаза на экологию, раз уж червоточина и так её подкосила. В первую очередь стоит зазывать предприятия, которым нужна вода — её у нас много.
— А двадцать процентов мы будем отдавать в Москву? — переспрашивает Олег.
— Ага. Долгополов обойдётся, а мы переживём, сделав ставку на дальнейший рост. Заключим соглашение, по которому налоговая ставка не будет меняться на протяжении трёх лет. С особо крупными предприятиями до пяти.
— Хорошо, я сегодня же подам объявления и оповещу всех заинтересованных, — Олег активно записывает мои предложения. — Сюда же можно подтянуть строителей… Нужны будут новые дома, школы, садики, больницы…
— Рад, что вы это понимаете, — одобрительно выдаю я. — Обо всех успехах и неудачах докладывайте Алисе. Она будет курировать этот вопрос.
— Слушаюсь, Ваше Сиятельство.
Мы обсуждаем с остальными замами маловажные вопросы, которые требуют моего решения, а затем я отпускаю всех, кроме деда, Алисы и полковника. К нему у меня особый разговор…
— Итак… Товарищ полковник, — говорю я, когда последний зам покидает зал. — Теперь обсудим наш новый подход к охране правопорядка.
— Да-да, я записываю, — он утыкается в свой ежедневник.
— Вы лучше послушайте. Уверяю, у вас хватит сил запомнить концепцию, а над деталями поработаете с Николаем Петровичем. Считайте, что он ваш непосредственный начальник.
— Хо-ро-шо… — сквозь зубы выдавливает полковник.
— А теперь к делу. Николай Петрович предоставит вам список «непростительных» проступков, которые будут караться по всей строгости закона вне зависимости от того, кто их совершил.
— Непростительных?..
— Педофилы, убийцы детей, равно как и беременных женщин, маньяки, извращенцы... Те, кто обкрадывает стариков, ворует из бюджета, позорит наш город, являясь госслужащим… Все эти и многие другие нарушители не должны уйти от наказания. И если у вас есть дела, а они, я уверен, есть… Закрытые по разным причинам… Доведите дела до конца и представьте на свет общественности.
— А что делать с наркоторговлей? Или они тоже попадают в этот список? — уточняет полковник. Вероятно, он имеет долю с продажи, ибо слишком уж сильно волнуется.
— С наркотиками всё сложно. Если убрать всех поставщиков, то наркоманы сойдут с ума и наделают делов. Но и легализовать употребление мы не можем. В целом, всё можно оставить как есть, но за двумя большими исключениями.
— Какими? — Николай Петрович включается в разговор, так как ему это идея совсем не по душе.
— Никакой продажи несовершеннолетним! — отрезаю я. — Делайте, что хотите, устраивайте контрольные закупки, но все, кто продаёт отраву детям, окажутся на эшафоте! Таких мразей мы будем казнить публично.
— А что со взрослыми? — дед наседает на меня.
— Они так и так будут употреблять. Но у меня есть решение. Мы сделаем наказание за совершение иных преступлений под действием наркотиков крайне строгим. Убил человека — на рудники до конца дней. Обворовал старуху, чтобы купить дозу — всё те же рудники. Как я понимаю, мы получаем какой-то выхлоп с тех, кого отправляем в другие княжества на работу?
— Верно, — Алиса кивает. — Пока заключённый работает, то часть добавочной стоимости, которую он создаёт, падает на наши счета. Там суммы небольшие, но как говорится: «Копейка рубль бережёт».
— Совместим приятное с полезным, — продолжаю я. — Но барыг мы так просто не оставим. Пусть ведут бухгалтерию и платят налоги. Семьдесят пять процентов.
— Сколько?! — удивляется полковник и роняет ручку. — Семьдесят пять?!
— Уверяю вас, найдутся те, кто захочет работать на таких условиях в серую. Они играют по правилам, а мы закрываем глаза на их деятельность. Если будут несогласные, то вы знаете, куда их отправить.
— На рудники?.. — уточняет полковник.
— На рудники. И я знаю, что вы тоже получали со всего этого процент. И как бы мне ни хотелось вас проучить, но я пойду другим путём. Вы лично будете отвечать за те налоги, которые будут
