на их земле, если потенциальные помощники будут заняты борьбой друг с другом?
Я повернулась к Джордану.
– Я же объяснила вчера – он ничего ужасного не сделал! Как можно ни за что похищать людей?
– После этого "ничего ужасного" мы тебя едва откачали! – напомнил он.
– "После" вовсе не означает "вследствие"! – настаивала я, сама не понимая, зачем выгораживаю Уаэтта.
Глаза Джордана метали молнии. Из-за того, что я посмела ему перечить? Или я не должна была с ним спорить при Калебе? Может, у них жесткая иерархия. Или женщин вообще не допускают к обсуждению важных дел…
– Сейчас-то нам что делать? – вмешался Калеб.
– Заберите вещи сверху, – процедил он сквозь зубы. – И идите в дом на берегу.
Холли и Калеб, немного замешкавшись, направились к лестнице. Я тоже сделала шаг к выходу, но Джордан жестко обхватил моё запястье и развернул к себе.
– Забудь о Торнтоне. Что бы вас ни связывало, какие бы чувства ты к нему не испытывала раньше… – проговорил он очень низким, устрашающим голосом. – Всё это в прошлом. Ты – моя.
Я замерла, открывая и закрывая рот. Ничего себе! А он, чуть не испепелив меня пронзительным взглядом, развернулся и вышел. Прямо босиком и в одной футболке. В свирепствующую грозу.
Калеб терпеливо ждал, пока я укладывала в сумку свои вещи. А Холли подпрыгивала от нетерпения – так ей хотелось выпытать у меня подробности последних суток.
– Ты подождешь нас внизу, пока Лив оденется? – попросила она.
– Да. Но вы давайте собирайтесь в темпе. Нужно успеть добежать, пока ветер утих.
Стоило нам остаться наедине, подружка сразу налетела с вопросами:
– Вы что там делали на диване?
– Целовались просто, – угрюмо ответила я, натягивая резиновые сапоги.
– А почему весь день из дома не выходили? Йен сказал, что тебе очень плохо и вам мешать нельзя.
– Мы проснулись только несколько часов назад.
– Вместе? У вас что теперь, роман?
– Джордан… мне помог. А потом всё случилось само собой.
– Прям, всё?
– Нет. Я же говорю, просто целовались.
Я надела дождевик. И мы стали спускаться вниз. Ничего удивительного нет в том, что ей хочется узнать подробности. Но у меня самой нет ответов на все. Хотелось остаться наедине со своими мыслями, все как следует обдумать и решить, что же делать дальше.
– Готовы? – крикнул Калеб от входной двери, заслышав наши шаги.
Мы подошли к нему и приготовились к марш-броску. Пережидать непогоду нет смысла – такое ненастье может продолжаться здесь несколько дней. Ну и угораздило же.
Глава 25
Фонари, ранее освещавшие дорожку между домами, почему-то не горели. Может, их включают только по ночам? Очень страшно ступать в вечерний сумрак, зная, как коварна в этих краях бывает природа. Конечно, опасностей Гриншеттера, вроде камнепадов и оползней, здесь нет. Но пролетевшая у самого лица тяжелая ветка ничего хорошего предвещать не может.
Я пыталась высмотреть Джордана в темноте, но так никого и не увидела.
Кроны гнущихся под шквалистым ветром деревьев послужили нам естественным пологом. Мы благополучно добрались до главного особняка, и взбежали на освещенную террасу промокшие, взъерошенные, но все же невредимые. В холле нас встретил Йен.
– Теперь все в сборе? – приветливо констатировал он, наблюдая, как мы снимаем мокрые плащи и сапоги. Но нахмурился, окинув нашу компанию недоуменным взглядом.
– Джордан вышел раньше нас, минут на десять, – пояснил Калеб.
– Странно.
Действительно, странно. Куда на этом острове можно отправиться раздетым в такую грозу? В любом случае, меня это не касается. Теперь, когда его нет рядом, ко мне стала возвращаться способность рассуждать здраво.
Я подняла свою сумку, которую Калеб оставил на полу у двери, и обратилась к Йену:
– Куда можно..
– На верху есть свободные комнаты, но там такой бардак, – встряла Холли.
– Привет! – прокричала из кухни Тереза. – Мы здесь за день немного прибрались. Так что выбирай спальню на втором.
– Здесь очень уютно. Замечательный дом, – решила я похвалить.
И было, за что. Особняк, действительно, был великолепен снаружи и изнутри.
Талантливый архитектор, коим, без сомнения, являлся Джордан Фрейзер, соорудил свое творение в гармонии с окружающим лесом и скалистым берегом, вдохновившись красотой здешней природы.
Дерево использовалось тут в качестве основного материала отделки. Но вместо стен и дверей первый этаж был поделен, в основном, с помощью стеклянных перегородок. Стоя у основания лестницы, я могла видеть гостиную, столовую и кухню. Также внизу располагались кладовая и гардеробная. Раздвижные двери вели в зону отдыха на террасе.
На втором уровне разместились спальни и кабинет. Мансардный этаж требовал основательной уборки после стремительно покинувших остров гостей. И его решено было оставить, как есть.
– На Покохе есть охрана и еще какой-то персонал, – стала рассказывать подружка, поднимаясь за мной наверх. – Но сейчас кроме нас тут никого нет. Они вернутся и приведут здесь всё в порядок.
– А надолго тут Тереза с Чейтоном, Йен, Калеб? Не знаешь? – поинтересовалась я.
– До тех пор, пока погода не позволит отсюда уплыть или улететь. А что, не терпится остаться с Джорданом наедине?
Я ответила убийственным взглядом. Почему-то сейчас её так называемая "детская непосредственность" невероятно раздражала. К счастью, она перестала веселиться и спокойно продолжила:
– Согласно прогнозу, циклон уйдет сегодня ночью. Значит, утром небо уже будет чистое.
– Хорошо бы.
Я нашла открытую комнату и зажгла внутри свет, нащупав выключатель на стене.
– Разве тебе не нравится здесь? Хочешь в Дипвуд? Выглядишь вполне здоровой, просто кровь с молоком!
Я и чувствую себя также хорошо, если не считать гнетущего состояния безысходности.
– Я бы предпочла сейчас оказаться дома, в Шотландии. Но это мне, похоже, в ближайшее время не светит.
– А что там с Джорданом? Ты выяснила, почему вдруг его стало беспокоить твое благополучие?
– Поскольку я, видимо, не смогу решить свою проблему без его помощи, – я указала на свои глаза. – А он, в определенном смысле, во мне очень заинтересован… В общем, он говорит, что нам нужно быть вместе. Иначе я погибну, а он лишится кое-чего для себя важного. Взаимовыгодное соглашение, так сказать.
Холли округлила глаза, переваривая новости.
– И что он хочет взамен?
– Чтобы слушалась его во всём, и думать забыла о Торнтоне. Ты же
