любовь настоящая, поймёшь меня.
Уууу… Беда. Тут всё хуже, чем я думал. Не просто любовь себе выдумала, а настоящую любовь. Судьбу устраивать собирается. Тут без помощи не обойтись.
— Пойдём в дом. Зябко долго стоять.
Отвернувшись от Веи, я шагнул в сторону двери нашей землянки. Все уже давно внутри — вечер поздний — специально поболтать задержались. Марга на печи, но не спит ещё. Малышня тоже возится пока. Халаш к новенькому подполз — рассказывает чего-то мальку. Тот немного ожил уже, говорить начал даже помалу. Важем звать его. Но это пока всё, что про мальчишку знаю. Меня он боится.
— Ба, помощь твоя нужна, — негромко окликнул я Маргу, подойдя к печи.
— Чего тебе? — раздалось сверху недовольное бурчание.
— Дурёху одну вразумить надо.
— Кит! Ты совсем что ли? Нельзя про такое! — тут же шёпотом зашипела Вейка.
— Ты мне выбора не оставила. Нельзя в стороне оставаться, когда у сестры ума нет.
— Чего там у вас? — уже с любопытством приподнялась на локте Марга. — Рассказывай.
— Ой! Не слушай его. Лезет, куда не просят, дурак.
— Сама дура. Ба, вразуми балду. С Саносом снюхалась, по кустам обжимается. Обрюхатит дурёху и бросит. Выдумала себе любовь, а у того несерьёзно всё. Забавляется только.
Вывалил всё на едином духу и в ответ на её злющий взгляд язык Вейке кажу.
— Врёт он всё! Целовались мы только. Меня Санос любит. И я его.
— Тише вы! — цыкнула на нас сверху Марга, поднимаясь с лежанки. — Разорались. Не для детских ушей разговор. Любишь, значит?
— Ага, — поспешила подтвердить Вейка.
— И он тебя тоже?
— И он.
Марга свесила ноги с печи и, кряхтя, сползла на пол.
— Выросла моя девочка. Совсем взрослая уже.
И старуха крепко обняла Вею.
— Санос — это у Лодмура который? Чернявый такой?
— Он, бабуль.
— Видный парень, — кивнула Марга. — Из хорошей семьи, из зажиточной.
Что?! Я открыл было рот, но старуха пихнула костлявой рукой и зло зыркнула. Молчи, мол. Не с тобой говорю.
— Подарил что?
— Колечко, вот, — просияв, сунула Вейка руку Марге под нос.
Вот, зараза! Мне не сказала, а я не заметил по сумеркам. Тонкое, без узоров и камушков. Видел я на лотке у одного из торговцев такие. Цена безделушке — пять медяков. И само колечко из меди. Тоже мне, богатый подарок.
— Колечко — это хорошо, это символ. Будь ласкова с ним, но невинность храни. Порченая девка вдвое дольше ждёт свадьбы. Слыхала небось поговорку?
— Бабуль, я не дура.
Тут у меня уже кончились силы терпеть.
— Ба, ты чего? Это Санос — ещё та скотина. Он Вейку охмурил, чтобы только мне досадить.
Но на Маргу мои слова не подействовали.
— Цыц, щегол! — шикнула она на меня. — Не лезь в дела, в каких не разумеешь. Не мешай девке жизнь устраивать. Мал ещё, советы давать.
И эта туда же. Одно слово — бабы. Марге бы только поскорей Вейку замуж выдать. С четырнадцати как раз можно. Видит в Саносе только завидного жениха, и что-то ей доказывать бесполезно. Теперь понимаю, что придётся мне самому с этой бедой разбираться. Благо, знаю, как проблему решить. Йок с ней, с моей гордостью. Вейку от этого гада важнее спасти. Ведь попортит же, и действительно потом замуж не выдадим.
— Ладно, ваша взяла. Не лезу. Делайте, что хотите, — пробурчал я со вздохом и полез на поддон, к своему спальному месту.
Завтра другим путём пойду. Лучше сердце ей сейчас подразбить, чем потом оно вдребезги разлетится.
* * *
Черепаха! И что мне прикажете делать с ней? Так-то крупная и скорее всего в сердце боб-другой есть, но добраться я до него не смогу. Панцирь только кузнечной кувалдой ломать. Тяжеленная. Придушила бы её петля, и кирдык — мне громадину эту даже с палками-рычагами не сдвинуть. Тухла бы здесь, воняла незнамо сколько. Кое-как стянул силок с шеи. Ну её, такую добычу. Пусть чешет отсюда.
Лучше гляну, кто в капкане шумит на другом островке. Тоже что-то попалось немаленькое. Побросал вещи в ползанку — и к соседнему берегу. Ну-ка, кто там на сазаняку позарился?
Мать твою за ногу! Этого ещё не хватало! Что за день-то сегодня такой?
Островок явил жуткое зрелище. Выбравшийся из воды панцирник силится оторвать кусок туши дохлого аиста, что обеими лапами умудрился в капкан угодить. Головы и большей части шеи у птицы уже нет — видать, ящер болотный отодрал уже раньше. Теперь мощными челюстями вцепился в грудь аиста возле крыла и тянет назад, болтая башкой. Вокруг куча перьев. Кровищи натекло тоже ой-ой. Серьёзная птичка попалась — не меньше того журавля. Такую в секунду не схарчишь.
Впрочем, это просто панцирник мал ещё. Молодняк — всего пара саженей в длину с хвостом вместе. Едва ли это он тогда труп журавля подъедал. Но, где один ящер, там и другие быть могут поблизости. Тикать надо срочно. Ещё наплывёт родня этого зубастого бревна. Не дай Единый, заинтересуются даже такой мелкой добычей, как я. Один йок мне здесь ничего не обломится.
А жаль… Птичка славная. Что в аисте, что в панцирнике, пусть и мелком, бобы точно есть и немало. Вот только прикончить чудовище у меня шансов нет. Там хоть броня костяная, не как у черепахи покругу, а лишь сверху идёт, но шкура у ящера и на брюхе такая, что ни топорик, ни копьё в моих руках, ни самострел даже её не пробьёт. Придётся оставлять свою добычу этому неуязвимому хищнику. Главное, чтобы капкан не утащил. Завтра переставлю ловушки на Дикую землю. Вроде сегодня волков оттуда не слышно уже. Заканчиваю в болоте промышлять. Перехожу на обычного зверя.
Но то потом всё. Сегодня меня больше другое заботит. Вечером у меня важная встреча. Уговорил Вею в возвращении моего ножа поучаствовать. Её задача — передать Саносу, что я извиняться готов и ещё кое в чём подсобить. Надеюсь, не подведёт девка, не начнёт дурить и по-своему всё обставлять. Пообещала всё, как я сказал, сделать. Хотя, по-прежнему мне не верит и согласилась только, чтобы я отстал. Посмотрим, как запоёт, когда выгорит план мой.
Оставил всё на острове — и на ползанке к нашему берегу. Теперь путь в два раза легче идёт. С новой силой, вчера из бобов полученной, грести — одно удовольствие. Я и бегаю быстрее теперь, и прыгаю выше. Проверил. И выносливости вроде тоже прибавилось. Может, не так и плохо всё вышло. Смогу теперь более крупных и старых зверей брать охотой. Глядишь, и не одними
