Сказав так, Лили - Лайза - Ленор Беллоу снова сгорбилась и, хромая, двинулась прочь, громко бубня и причитая. Герман остался стоять у ворот - в сердце змеей вползал страх. Не за себя - за Еву. Уж слишком хорошо изучена ведьмина натура бывшей любовницы, чтобы иметь все основания бояться. Но также он знал и собственную натуру - знал, что не сможет сейчас выстрелить в удаляющуюся сгорбленную спину.
Глава 7 Воля Квотухту
15 - 16 мая 1939 года.
Лхаса.
Лишь спустя три дня пришел ответ от Владыки Тибета - хоть господин Калзан уверял, будто то есть проявление чрезвычайного расположения, Шеффер негодовал. Его, офицера могучего Рейха и ученого с мировым именем, заставили ждать - неслыханно!
Назначалась аудиенция на обед того же дня, потому, не затягивая в долгий ящик, экспедиция собралась. По городу двигались скоро. Улицы, свободные от пешеходов, довели до подножья горы, на вершине которой располагалась Потала. Далее предстоял утомительный подъем по крутым лестничным маршам. Взглянув вверх, Крыжановский рассудил, что в пути не избежать жалоб и причитаний Беггера с Краузе, но ошибся - оба немца шли безропотно и споро.
На солнце лоснились покрытые известью стены. Приходилось щуриться, либо совсем не глядеть по сторонам - только под ноги. Последнее желательнее, дабы не навернуться с кручи.
Почти на самом верху ожидал тибетец весьма внушительного вида в монашеском одеянии. Его приветствие оказалось длительным и витиеватым, но запыхавшиеся европейцы приняли задержку, дающую отдохновение, с радостью. Впрочем, как пояснил отдышавшийся Каранихи, сие не столько приветствие, сколь ободрение перед встречей с богочеловеком. Такова традиция.
Герман лишь покачал головой - на каждом шагу ему встречались малоизвестные ритуалы и традиции. Это обстоятельство заставляло признать, что, несмотря на весь свой вес в ученом сообществе, он ничего не знает о Тибете. Или почти ничего.
Тем не менее, монах с задачей справился, экспедиция более чем ободренная, проследовала под своды дворца. Гостей повели через лабиринт невысоких узких ходов - совершенно темных, наполненных странными запахами. Немцы цепочкой двигались за монахом, не решаясь отстать хоть на шаг. Все молчали, лишь Шеффер коротко и нелицеприятно выразился в адрес придворных холуев, посмевших вести их не парадным, а черным ходом.
Герман крепко сжимал ладонь Евы, безотчетно страшась выпустить эту руку и навсегда потерять любимую в царящей вокруг темноте. Справа и слева оставались помещения неясного хозяйственного назначения. Наконец, когда перестали различаться даже стороны света, монах вывел их в неожиданно раздавшийся коридор и медленно отворил тяжелые двери с бронзовыми щеколдами.
Зал оказался не особо велик, но и не мал.
На возвышении стояло аккуратное кресло из красного дерева с прямыми формами и начисто лишенное лишних линий. У человека, занимавшего кресло, ни в одежде, ни в лице также не было ненужных изгибов. Прямой лоб и ровный стальной взгляд, рот ниткой натянут от скулы до скулы. Ироничная улыбка перетекает с глаз на губы и обратно. Не вызывало сомнений, что это и есть регент Квотухту. Рядом в почтительных позах застыло с десяток царедворцев.
- В горестные времена встречаем драгоценных гостей, - владыка Тибета с достоинством склонил голову, приветствуя вошедших. - Со всех сторон моей стране грозят враги. Не правда ли, Хусангце?
Вопрос предназначался тощему человеку по правое плечо от правителя - одежда человека смутно напоминала «форму» тибетской армии, только попышнее и поопрятнее.
- Генерал как никто иной владеет ситуацией в регионе, - продолжил регент. Если нашим драгоценным гостям понадобится…
Шеффер коротко поклонился и через Каранихи поблагодарил Квотухту за оказанную честь, а также поинтересовался - пришлись ли ему по душе преподнесенные подарки?
Теперь слова благодарности последовали с тибетской стороны, что, в свою очередь, вызвало вежливые и почтительные излияния Шеффера, после которых обмен любезностями стал совершеннейшим образом походить на колебательные движения маятника. Казалось, скучная эта процедура будет продолжаться до грядущего пришествия Майтрейи, но вдруг регент резко остановил словесный маятник, заявив:
- Многоуважаемый друг мой, что касается установления доверительных отношений между нашими государствами, то мы сегодня передадим послание к вашему королю, господину Гитлеру. Верно, Хусангце?
Военачальник церемонно поклонился и передал руководителю немецкой экспедиции кожаный футляр со свитком.
Эрнст Шеффер торжественно поднял футляр над головой и провозгласил:
- Владыка Тибета мудр, ибо, заключая союз с великим Гитлером, он может рассчитывать на поддержку самого могучего государства в мире - тысячелетнего Рейха. Мощь Рейха надежно защитит наших друзей от любых врагов.
Когда Каранихи перевел эти слова, Квотухту благосклонно закивал, а генерал Хусангце даже издал звук, походящий на довольное мурлыкание. Квотухту глянул на военачальника и, улыбнувшись, выдал длинную тираду. Каранихи перевел:
- Генерал Хусангце большой поклонник Германии. У вас в стране есть замечательный человек, его имя Хонлетокхорбек. Знали бы вы, с каким уважением Хусангце отзывался об этом человеке!
Шеффер наморщил лоб, пытаясь понять, что это за Хонлетокхорбек, о котором зашла речь. Помог гауптшарфюрер Унгефух.
- Депутат фон Леттов-Форбек! - выкрикнул он пискляво. - В прошлом генерал-майор! Командующий германскими колониальными войсками в Восточной Африке! Герой мировой войны! Истинный ариец и рыцарь!
И таким счастьем лучилась физиономия эсесовца, что ни у кого не хватило духу каким-либо способом указать ему на нарушение этикета. Что касается Хусангце, то тот явно обрадовался, найдя в лице Унгефуха единомышленника.
- Полагаю, господа, вы удовлетворите интерес генерала Хусангце, поведав последние новости из жизни господина Хонлетокхорбека, а в ответ генерал окажет содействие той миссии, с которой вы прибыли. Любое содействие! Такова моя воля! - с этими словами регент Тибета Квотухту отвернулся от членов немецкой экспедиции, давая понять, что аудиенция окончена.
Герман про себя усмехнулся: «Тому, кто даже временно замещает божественное существо, не пристало покидать пьедестал, иначе подданные преклоняться перестанут. Но за сонмом условностей - всеми этими подарками, трехдневным ожиданием, черным ходом и прочими проявлениями высокомерия, несомненно, скрывается явная заинтересованность в союзе с Германией, а еще скрывается…Да что там темнить, если все прекрасно видно: скрывается страх и, судя по всему, страх немалый. Кого боится Квотухту, если нормальной реакцией на приход немцев должно было стать облегчение? Гитлер должен представляться регенту весьма сильным союзником в борьбе против британцев и китайцев - давних врагов Тибета».
Следуя за генералом Хусангце, участники экспедиции покинули тронный зал и, пройдя по коридору, оказались в небольшом, но, по здешним меркам, роскошном кабинете с огромными незастекленными окнами. Усадив гостей на низкие, обитые войлоком топчаны, Хусангце впервые распечатал уста. Оказалось, генерал прекрасно говорит по-английски:
