что, из-за этого не полетел?
– Да. Потому что мне уже сообщили к тому моменту, что Антоша весьма нечист на руку и зарабатывал в прошлом тем, что соблазнял богатых дам. Жаль только до меня сразу не дошло, на кого он работает.
– Серёжа, где Сонечка? И что нужно этим людям, – хватаю его за полы пиджака, требуя ответ.
– Лиз, – опускает глаза Сергей. – Я не знаю. Они меня переиграли снова. Но ты не переживай, малышка. Я подпишу все их сраные бумажки, выполню любые требования. Пусть забирают все, только чтобы с вами всё было хорошо.
– Господи, – всхлипываю я. – Соня у них? – меня накрывает истерика, я начинаю рыдать.
– Лиза, не плачь, пожалуйста, – морщится Сергей.
Я отползаю к стене, сажусь на холодный пол, опускаю голову на колени и рыдаю, потому что мне страшно. Очень-очень страшно.
Когда немного успокаиваюсь, вижу, что Сергей отчаянно пытается перетереть верёвку и освободить руки.
– Подожди, – вспоминаю я о своей добыче. – Я тебе помогу.
Вытираю слёзы, достаю из кармана джинсов маникюрные ножницы, перерезаю верёвки. Сергей освобождает руки, тут же сгребает меня в объятия. Сначала хочу оттолкнуть его, но потом сдаюсь. Мне сейчас очень нужна чья-то поддержка, хотя бы такая.
Позволяю ему обнять меня крепко, утыкаюсь носом в его шею, вдыхаю его запах. Он всё ещё такой родной, успокаивающий, необходимый.
Сергей гладит меня по голове, мы напряжённо молчим.
– Сереж, – нарушаю я первой молчание. – Сереж, скажи, что всё будет хорошо, – шепчу я. Слёзы вновь обжигают глаза.
– Всё будет хорошо, малышка, – шепчет он. Но уверенности в его тоне я совершенно не чувствую.
– Сереж, ты ведь обещал мне не врать, помнишь?
– Помню, – нервно усмехается он. – И вот я опять облажался, видишь, – звучит обнажённо и ранено. – Можешь теперь меня ненавидеть.
– Нет, сейчас у меня никак не получается. Может быть, потом, – прижимаюсь к нему всем телом, он обнимает меня крепко-крепко.
Я чувствую его надрыв, а он, уверена, чувствует мой.
– Малышка моя, – горячо шепчет Серёжа. – Я хочу, чтобы ты знала, я тебя безумно люблю, тебя и Сонечку, я всё сделаю, чтобы с вами всё было хорошо. И да, наверное, вам без меня будет лучше, – тяжело сглатывает. Я чувствую, как нелегко ему даются эти слова. От них у меня и самой как будто плита на грудь ложится. – Прости меня за всё, пожалуйста, – целует он мою раскрытую ладошку, прижимается к ней лицом. – Я оказался слабым, недостойным тебя неудачником.
И мне вдруг безумно обидно становится за всех нас. Почему эти твари должны победить, а мы расплатиться за их победу поломанными жизнями? Почему всё так несправедливо?
– Сереж, ты не неудачник, ты сильный, и я верю в тебя несмотря ни на что. Мы справимся!
Мне очень хочется в это верить и передать ему часть этой веры, ведь когда-то нам не хватило именно этого.
Прижимаюсь к нему ещё крепче, и вдруг внутри появляется ощущение, которого не было очень давно. Как будто оторванная половина сердца встала на место. Как будто что-то ценное, родное нашлось, наверное, это ощущают скитальцы, возвращаясь домой.
Поднимаю голову, нахожу его больной, открытый взгляд. Нас накрывает мощная волна, она неосязаемая, это что-то тоньше, глубже, это нельзя объяснить словами, это можно только почувствовать. Я рассматриваю Серёжу и, мне кажется, вижу его в первый раз. Наверное, так и есть, потому что ТАК я на него раньше не смотрела.
Я вижу все самые мелкие его черты и не вижу одновременно, потому что сейчас мне совершенно всё равно, что мы в грязном подвале, сами истерзанные, замученные, слабые. Нет, мы как будто наполняемся силой друг друга, наши сердца бьются так рядом и в унисон.
Но мне мало этого контакта, хочу ещё. Сама тянусь к нему губами, он подаётся вперёд, мы встречаемся, соединяем наше дыхание, настраиваемся друг на друга, а потом срываемся вместе. Нет, это не поцелуй, это животная потребность проникнуть друг в друга, пропитаться друг другом, наполниться этим концентратом эмоций.
Сергей с рычанием впивается в мои губы, врываясь языком в мой рот, клацаем зубами, руки мои рвут на его груди рубашку, чтобы прикоснуться к обнажённой коже. Нет, это не просто сексуальный подтекст, это больше, это желание стереть между нами любые преграды, и этому невозможно противостоять.
Чувствую, как Серёжа, опрокидывает меня на холодный пол, жадно исследуя тело.
– Девочка моя, люблю тебя, как же я соскучился, не останавливайся, пожалуйста, – рвано шепчет он.
Вдруг свет резко загорается, мы замираем. Растерянные, оглушённые, ранимые…
– Браво, какая страсть, – у дверей, мерзко улыбаясь, стоит Эвелина. – Аплодирую стоя. Жаль, но придётся прервать вас, голубки. Время вышло!
Сергей поднимается первым, помогает мне встать, толкает за спину.
– Слушай, Эвелина, давай ты сразу скажешь, чё тебе надо, – агрессивно оскаливается он.
– Нет, Серёж, так неинтересно, – подходит она, игриво улыбаясь.
За её спиной стоит охранник с оружием наготове.
– Ну да, грязные игры, это прям твоё, - цинично хмыкает Сергей.
– Я люблю страсть, р-р-р, – изображает Эвелина кошку, – а ты сейчас такой заведённый, всё как я люблю, – тянется к нему рукой, он отскакивает. – Не строй из себя недотрогу, милый. Нам ведь было хорошо раньше. Или ты стесняешься жену?
– А чего мне уже стесняться, – усмехается Сергей, – Лиза про нас и так всё знает, – делает он вдруг шаг к ней.
Эвелина победно усмехается, по-хозяйски кладёт руку Сергею на грудь, меня прошивает мерзким чувством. Это что ещё такое? Он позволяет ей шарить по своей груди и смотрит с улыбкой ей в глаза, а потом вдруг резкое движение, Эвелина взвизгивает, потому что Сергей резко заламывает ей руку за спину, глаза её расширяются от ужаса. В её шею опасно упираются маникюрные ножницы. Когда он только успел их подобрать?
– Оружие брось! – орёт он охраннику. – Лиза, встань за мной.
Охранник опасно взводит ствол, целясь Серёже в голову.
– Я тебя пришью раньше, – скалится он.
– Эвелина, – шипит Сергей на ухо женщине, – ты же не хочешь, чтобы пострадала твоя дорого-сделанная шея? Или лицо? Поверь мне, я успею оставить незабываемые следы, даже если сдохну от пули.
– Артур, убери пистолет, – дрожащим
