лбу.
– Вот дуралеи-то! А спросить, как мальчик в землю Неизвестных попал, мы позабыли!
– Ты бы меньше языком чесал, – отозвалась Харпа. – Не позабыли бы.
Брон насторожился и потянул носом. Опять тот же престранный запах. Вроде пастырями леса, но в то же время не совсем. Оборотень невольно нашел ладонь Хейты, сжал ее пальцы своими. Девушка вскинулась.
– Что такое?
– Пока не пойму, – качнул головой тот.
– Да и откуда светильник с огоньком у Алара взялся? – не унимался упырь. – Тоже неясно!
– Я дала.
Властный, холодный голос заставил всех обернуться. На дороге, словно черный лоскут, оброненный ночью, выткался чей-то высокий мрачный силуэт.
Брон немедля напрягся, без труда признав давешнюю незнакомку. Хейта подозрительно сощурилась, кажется, тоже смекнув, что к чему.
Незваная гостья шагнула вперед, небрежно откинула капюшон чешуйчатой рукой. Каждый палец ее оканчивался острым исчерна-желтым когтем. Два долгих рога, крепких, как бивни древних зверей, вырастали из смоляных волос. Янтарные змеиные глаза были беспощадны, словно сама смерть.
Представления незнакомке не требовалось. Брон в ужасе выдохнул:
– Ты!
– Да, зверь, – в ледяном тоне явно сквозило омерзение, – тогда в лесу ты повстречал меня.
– О чем это она, Брон? – спросил Гэдор, не повернув головы.
Губы химеры скривились в презрительной усмешке.
– Ты что же, про нашу встречу рассказать позабыл? – Она нарочито небрежно махнула рукой. – Ну да, тебе это не впервой.
Оборотень невольно напрягся. Вместе с ним насторожился и Гэдор. Жуткая догадка озарила обоих подобно молнии. Она знает. Неведомо, как и от кого, но знает. Знает обо всем.
– Брон сказал мне, – поспешно проговорила Хейта. – Поведал, что повстречал кого-то в лесу, но не понял кого. Я решила, это кто-то из пастырей. А потом всё закрутилось. – Она виновато взглянула на своих спутников. – И мы забыли вам об этом рассказать.
– Немудрено, что он не понял. – Упырь потянул носом. – Она не пахнет как… как химера. Не то чтобы я знал, как пахнут химеры, – поспешно добавил он. – Но от нее веет пастырями. Или кем-то вроде того.
– Верно подметил, кровосос, – оскалилась та.
– Пахни она иначе, – проронил оборотень, – ее бы давно заметили в лесу.
– А ты не так глуп, как кажешься! – едкий смешок прозвучал как плевок в лицо.
– Мерек! – скрежетнула зубами Харпа.
– Уймите свою дикую кошку, – поморщилась та. – Я пришла не драться, а поговорить.
– Нам с тобой говорить не о чем, – сухо отрезал Гэдор.
– Вот и прекрасно! – осклабилась химера. – Потому как я пришла говорить не с вами, а с Чарой.
Гэдор было снова открыл рот, но Хейта его опередила:
– Пусть говорит!
Лицо Мерек озарилось неприкрытым ликованием.
– Сперва ответь, почему никто не смог тебя учуять? – сдвинула брови девушка.
– На мне особый плащ, – пояснила та. – Подарок пастырей Сумрачного леса. В нем никто не может меня ни выследить, ни распознать. Есть у него и другие приятные свойства. – Она коварно улыбнулась. – Например, в нем можно пройти через волшебную завесу.
Лицо Хейты осталось бесстрастным.
– Ты провела Алара в землю Неизвестных и дала ему волшебный светильник. Для чего?
– Хотела помочь, только и всего, – был ответ. – О земле Неизвестных я прознала недавно. И даже мой изощренный ум сразу понял, какую она представляла опасность. – Химера вздохнула. – Сама я поделать ничего не могла. Тут требовалось волшебство. И посильней, чем у пастырей. Нужна была сила Фэй-Чар. – Мерек пытливо воззрилась на Хейту. – Неожиданно к лесу пришел мальчик. Любопытный и очень отважный. И я решила, что лучше случая уже не представится.
– Какого случая? – озадаченно выпалил Мар. – О чем вообще речь?
– Она заманила нас сюда, – отозвалась Хейта, – прямо к себе в лапы.
– Тебя, – немедля отозвалась Мерек. – Заманила тебя. До остальных мне дела нет.
Глаза девушки потемнели от трудно сдерживаемой ярости.
– Из-за тебя Алар едва не погиб! Мы все едва не погибли!
– Ну ведь не погибли же? – усмехнулась химера, обнажив длинные острые клыки. – Земли Неизвестных больше нет – мир может спать спокойно. А мы с тобой можем потолковать.
Девушка молчала. Ее лицо было еще бледным от гнева.
– Тебе известно, что я последняя из химер, – вкрадчиво произнесла Мерек. – А ты единственная Чара. Мы обе слишком хорошо знаем, что такое одиночество.
Голос ее звучал размеренно и спокойно, словно родник, струящийся по камням. Он баюкал разум, прогонял чересчур беспокойные мысли, подчинял своей воле.
– У нас так много общего. Больше, чем ты можешь себе представить. Я понимаю, каково это – быть непохожим ни на кого на свете. Быть другим. И стремлюсь разделить это бремя с тем, кто тоже поймет.
Хмурые лица путников посветлели. Даже Харпа и та невольно подалась вперед, помочь желала, не иначе. Только Мар недоверчиво хмыкнул и грозно скрестил на груди жилистые руки. Волю упырей сломить было не так-то просто. Хейта же хранила напряженное молчание. Наконец она проронила с мрачной решимостью:
– Может, я и единственная Чара. Но я не одинока.
Звук ее голоса словно ото сна пробудил остальных. В глазах Харпы вновь зажглись воинственные огоньки. Лицо Брона сделалось мрачнее обычного. Гэдор же стиснул зубы так, что желваки заиграли на щеках.
– Ты правда думаешь, эти несчастные могут тебя понять? – колко рассмеялась Мерек. Если ее и удивила стойкость Хейты перед ее чарами, виду она не подала. – Кучка свирепых убийц. Да они сами себя понять не в состоянии! Втерлись к тебе в доверие. И всё ради чего? Думаешь, дружбы? – Химера сверкнула глазами. – Неверно! Они с тобой корысти ради. Ты Чара! Без тебя они лишь жалкие неудачники. А с тобой к их ногам падет весь мир!
– Занятно рассуждаешь, – усмехнулась Хейта. – Боюсь только, напутала в конце. За их желания выдала свои. И еще, – холодно добавила она, – мне плевать, почему они приняли меня в свой круг. И да, благодаря этому я обрела друзей.
– Друзей? – вскинула брови Мерек. – Ну если только друзья – это те, кто утаивает правду. Важную правду. Жуткую правду. Правду, которая…
Крепкая стрела со свистом вонзилась в грудь химеры, оборвав ее на полуслове. Гэдор опустил лук и воздел перед собой волшебный камень.
– Домой! – не дрогнув, приказал он.
Глаза Мерек ядовито вспыхнули. Она выдернула стрелу, отшвырнула ее в сторону и свирепо прошипела:
– Ты за это заплатишь, жалкий охотнишка!
Оторопевшие путники не успели вымолвить ни слова. А небесный свет уже разгорался, застилая окрестный мир. Лицо химеры исчезало, словно пожираемое огнем.
– Ты не спросила главного, Чара, – долетело до их слуха. – Подумай, от кого я прознала о тебе?
* * *
Мир окончательно померк, чтоб возродиться вновь в обличье скалистой пещеры.
Харпа тихо присвистнула:
– Лихо
