девушка убедилась, что ошиблась, но умирающий уже заметил её, несмотря на агонию.
— Не тратьте время, достопочтенная госпожа Ваэль, меня уже не спасти, — с трудом выдавил из себя солдат.
Девушка подошла поближе и присела рядом с ним. Не важно, что Архонт чувствовала, она всегда должна была показывать тем, кто умирает за нее, что ей не все равно. По крайней мере, так она решила для себя.
— Как твое имя?
Мужчине явно пришлось потрудиться, чтобы принять более подобающее положение для разговора со столь значимой особой, но Ваэль тут же положила на его грудь руку, чтобы облегчить боль с помощью магии и заставить его расслабиться.
— Я не посмею обременить Вас знанием моего имени, Владычица Времен, — мужчине стало заметно легче говорить.
— Это мне решать, — мягко настаивала девушка.
— Простите за непокорность, но не откажите мне в последней воле, — лицо солдата озарилось вымученной улыбкой.
— Хорошо, — Ваэль немного огорчилась. — Сколько тебе осталось?
— Несколько часов назад мне сказали, что я не проживу и часа. Но Смерть решила помедлить.
Ваэль так и не поняла за эти годы, вежливо ли осматривать раны умирающего человека, когда ты никак не можешь ему помочь. И хотя она сама признавала это глупостью, никак не могла избавиться от ощущения, что так делать не стоит.
Сочувственно вздохнув, Архонт мягко поправила спальник, выступающий в роли подушки для раненого солдата.
— Быть может, ты бы хотел что-нибудь рассказать? Иногда сильные люди способны держаться дольше, чем должны, только ради того, чтобы закончить какое-то дело.
— Я безмерно благодарен за Вашу заботу, но не хочу быть единственным счастливчиком, которому Вы оказали честь проводить меня в последний путь. Прошу, не тратьте время на меня, я не так важен, как Вы пытаетесь показать.
— Крепость не падет в одночасье, если я посижу тут с тобой. И насчет своей важности ты ошибаешься. Архонты защищают этот мир вместе с вами и ради вас, а не ради себя. Без тебя и каждого здесь этого мира давным-давно не стало бы, если бы он вообще был. И да, можешь считать себя везунчиком. Так что я повторю свой вопрос, есть ли что-то, что ты хотел бы мне рассказать?
Мужчина действительно хотел бы с кем-нибудь поговорить, но никто не был способен сходу делиться с незнакомцем самым сокровенным, даже если это Архонт. Ваэль это понимала, а потому сама рассказала солдату немного о своих переживаниях. Пусть не сразу, но разговорившись, он поведал Ваэль о своем доме, оставшемся далеко на юге. Вспоминая свою семью, солдат улыбался, и когда его история подошла к концу, он выглядел куда лучше, чем когда девушка только нашла его.
— Кажется, я понял, что меня держит. Владычица, прошу, Вы можете выполнить еще одну мою просьбу?
— Конечно.
Дрожащими руками человек снял со своей шеи цепочку и протянул её Ваэль.
— Молю, сделайте так, чтобы этот амулет попал к моему сыну. Не обязательно сами, можете просто передать кому-то из моих сослуживцев.
— Тогда тебе все же придется сказать мне свое имя, — с улыбкой прошептала Архонт, принимая цепочку со странным символом.
Мужчина помотал головой.
— Меня называли проповедником, — он протянул палец к символу. — Это символ бога Смерти.
Ваэль внимательно посмотрела на амулет, прикрепленный к цепочке. Небольшие карманные часы, практически до основания расколотые пополам, поблескивали в свете ламп лазарета. Будучи наместником богини Времени, девушка весьма удивилась совпадению или, быть может, символизму. Озабоченная размышлениями, она перевела взгляд на собеседника, чтобы задать вопрос, но солдат был уже мертв.
Не сразу найдя в себе силы покинуть усопшего, Ваэль добралась до бастиона, на котором расположил свой командный пункт Лассаэр. Архонт отыскала эльфа на том же самом месте, на котором он был, когда девушка его покинула. Он все так же неотрывно смотрел в глубь построений противника. Проследив за его взглядом, девушка увидела Красного Герцога. В этот момент картинка в её голове окончательно сформировалась. И гарнизон, и армия осаждающих не были для этих двоим ничем, кроме оружия, которым они сражались. Это все еще была дуэль. Она проходила как в умах этих закадычных врагов, словно шахматная партия, так и в реальности. Сейчас они бились солдатами, но Ваэль прекрасно понимала, что оба жаждут окропить свои руки кровью друг друга, с трудом вынося эту прелюдию.
“Мальчишки…”.
Тысячи мыслей неслись по голове Риттера, и он ненавидел себя за это. Но как ни старался сосредоточиться на происходящем, в голову отчаянно лезли страхи и сомнения. “Что, если я подведу её?.. Что, если я стану её слабым местом?.. Что будет, когда я состарюсь, а она нет?..”. Ничего не изменилось: девушка шла вперед, а юноша остановился в нерешительности. Мелисса, почувствовав это, не выдержала и чуть отстранилась, продолжая его обнимать. Переживая, что Риттер вновь все испортит, она почти до боли сжала свои пальцы на его шее. Как можно более спокойным тоном, на который только была способна, девушка тихо произнесла:
— Ты не искренен.
Голова юноши в момент опустела. Он ведь уже и так все понял, о чем тут вообще оставалось думать? Риттер проклял себя за то, что так испортил их первый осознанный поцелуй, и во что бы то ни стало решил исправить ситуацию. Немного мотнув головой, он взволнованно приблизился к лицу девушки, желая немедленно извиниться и дать понять, насколько важен для него этот момент, и насколько он сожалеет о своих сомнениях. Но ее глаза… На секунду Риттер вновь почувствовал, что дышит выдыхаемым ею воздухом. Он ощутил Мелиссу каждой клеточкой своего тела, что соприкасалась с девушкой, и забыл обо всем. Он, как и многие до него, навеки замерз в этих ледяных глазах, но его эти глаза не отталкивали. Девушка ждала. И Риттер больше никогда не намерен был заставлять себя медлить. Стремительно преодолев разделяющее их расстояние, он коснулся желанных губ. Сперва трепетно и нежно, но с каждой секундой этого благоговейного безумия все более неудержимо и жадно. Оба они, и Риттер, и Мелисса, в этот момент существовали только в этом касании, разделяя бешеное сердцебиение на двоих. И не смотря на то, что Риттер так ничего и не сказал, Мелисса почувствовала все принятые им сейчас решения.
Когда воздуха стало совсем не хватать, и двое, вопреки желанию никогда не прекращать их поцелуй, слегка отстранились, друг другу в глаза смотрели будто два совершенно других человека. Мелисса искренне улыбалась. Лед, которым она окружала себя, растаял, и девушка словно сияла. Риттер же, словно человек, вышедший на свет спустя многие годы пребывания во тьме, выпрямился
