щебечет с женой, маг с эльфом, принялись за вторую бутылку, и кивнула.
Думаю, нашего отсутствия, никто и не заметит.
Глава семьдесят шестая — Станешь моей, навечно?
Легкий ветерок колыхал верхушки деревьев. Где-то в отдалении журчал, разрастающийся, день ото дня, ручеек. А где-то глубоко в лесу, даже образовалось болото, которое, почти сразу, заселились лягушки. Их кваканье, добавилось к тем звукам, которые я любила слушать засыпая. Речка, лягушки, сверчки, и нежный голос Эхо.
— О чем думаешь? — не заставил себя ждать, последний.
— О тебе, и о лягушках.
— Любопытно… Где связь?
— Люблю слушать их кваканье перед сном.
Мы подошли к дереву, возле которого пару дней назад ночевали. Он сел на тоже место, и посадил меня, на колени, лицом к себе.
— Все еще не вижу связи.
Я заправила прядь волос, схожей со корнем дерева, и поцеловала его в нос.
— И люблю слушать твой голос.
Он улыбнулся.
— Совы отказываются отдавать посох.
На этот раз, улыбнулась я. Бело-серая, которой я дала имя “Звезда”, прилетала и рассказывала, что злой дракон требует вернуть палку.
— У тебя прекрасная улыбка.
Я засмущалась, но не позволила сбить себя с толку.
— Зачем тебе посох?
— Так он же мой?
— А вот и нет. Ты отдал его мне.
— Подержать.
— Вот я и держу.
— Тааак…
Я, снова улыбнулась, когда он закрыл глаза, наморщил лоб, и начал считать. Давно заметила за ним эту привычку. Когда нимф понимает, что меня не переспорить, он начинает считать до десяти и глубоко дышать. Причем считая, он шевелит губами, и сам не замечает этого.
На цифре семь, я улыбнулась и поцеловала его. Сбитый с толку нимф, сложил руки на груди и приказал.
— Рассказывай.
— Что рассказывать?
Этот хитрец, создал, между нами, барьер в виде своих сильных рук. Как мне его целовать и мешать собраться с мыслями.
— Чего ты там себе надумала, рассказывай.
Я тяжело вздохнула.
— Зачем тебе посох.
— Привязался к нему.
Я знала, что он чего-то недоговаривает. Эхо сам предупреждал, что он лучший в интригах, и подковерных играх. У него учился сам глава тайной канцелярии императорского величества. Переделать его я не могу, да и не хочу. Он такой какой есть. Он не переделывал меня, а долго и настойчиво ждал, пока буду готова к осознанию его значимости в своей жизни. Все что я могу, делать тоже самое, и быть откровенной.
— Я боюсь тебя потерять.
Его взгляд с требовательно — настойчивого, сменился на умилительный.
— Так куда я денусь, от единственной, без которой не хочу жить?
— Умрешь.
Я чуть не задохнулась от сказанного слова, но нашла в себе силы, посмотреть в любимые зеленые глаза. Он понял все. Понял, как и вчера, когда я сходила с ума, думая, что его больше нет. Понял то, что я не могла и боялась озвучить.
Сильные пальцы сомкнулись на моей талии, и притянули к себе так близко, что его дыхание стало моим дыханием.
— Перепугалась?
Я кивнула, а из глаз, непроизвольно хлынули слезы. Не могла и не хотела сдерживать их.
Те минуты, что он был мертв, показались мне вечностью. То мгновение, когда в его сторону летит отравленная стрела, стоит у меня перед глазами, постоянно. Я задыхаюсь, стоит Эхо уйти из поле зрения, и готова кричать, когда его долго нет рядом.
— Еще чуть-чуть, — честно призналась я, — и совы будут следить за тобой, круглыми сутками.
— Помилуй, — он, в голос, рассмеялся. — Они, большей частью, ночные создания.
— Значит днем за тобой, будут следить бабочки!
Упрямо стояла на своем.
— Я не умру, родная.
— Ты уже умер.
Я уткнулась лбом, в могучее плечо, пока он гладил по спине.
— Ты знаешь, что такое “Сердце леса”.
Я, сначала кивнула, затем отрицательно покачала головой. Прописные истины — ложь. Учение наших предков — ложь. Так почему значение “Сердце леса”, должно быть правдой?!
— Сердце леса, самое могущественное создание в лесу. Одним прикосновением лечит, одним словом, убивает. В этом лесу, сердцем леса, был радужный филин. Огромный, красивый, мудрый.
Я села поудобнее, и посмотрела на вещающего Эхо. Он, как и раньше, погружался в прошлое, не замечая ничего вокруг. Стеклянные глаза, за которыми пропасть с воспоминаниями.
— Я знал его. Он был приветлив, но строг. Справедлив, но жесток. В ту ночь, когда стрела с ядом пронзила мое тело, я, как ты знаешь, сжег весь лес. Остался только старый могучий дуб, внутри которого отдыхал филин.
Там я его и нашел. Благо, рухнул недалеко, и сил хватило принять обычную ипостась.
Он рассыпался радужным мерцанием, прямо у меня на глазах. А я молил прощения. Филин не раз, помогал мне советом, добрым словом, предсказанием. А я спалил его лес, и убил его.
Напоследок, он изрек:
Ты в этом лесу, все что жаждешь найдешь. С мучениями справишься и обретешь.
Крупица его сердца, осталась переливающимся огнем у меня на ладони. Через минуты, мое, решило вырваться из груди. Я кричал, плакал, умирал. Но когда частица сердца отделилась, они объединились в одно, и превратились в сияющее нечто. Я, желая встать, взял в руки трость, которая преобразилась. С тех пор, у меня этот посох.
Я не хотел терять его, потому что в нем, частичка филина. Порой, мне кажется, что, когда я начищаю его до блеска, в голову приходят умные мысли.
Так вот откуда появился этот ритуал на заходе солнца.
Меня позвал не посох, дорогая, а ты. Посох, это просто моя привязка к лесу. Но откликнулся я не на его зов.
— Ты можешь умереть?
Его лицо стало серьезным.
— Думаю да. У любой жизни, есть финал.
— Но это произойдет не скоро.
— Пока, я планирую пожить. — его ехидная улыбка, и блеск в зеленых глазах, не обещал ничего хорошего. — Детей планирую строгать.
— Детей? Во множественном количестве?
— Думаю, начнем с троих. Но я планирую не меньше десяти.
— Ооо, нет. Давай без меня.
Я попыталась встать с его колен, но была остановлена.
— Без тебя не получиться, родная. Природа распорядилась таким образом, что только женщина может дать жизнь. — он уже целовал мою шею. — Но не переживай, я профессионально дою корову.
— О дааа… Я знаю.
— Вот видишь. — Эхо подмигнул, и, прежде чем поцеловать, задал вопрос, на который не требовался ответ. — Ну что, станешь моей, навечно?
Глава семьдесят седьмая — Сирена
Она пришла спустя три месяц. В красивом сиреневом платье, с глубоким вырезом, и голыми плечами. Ее оливковая кожа, блестела от
