похвалил я Антона, — продолжай, может, он сделает роковую для себя ошибку, которая поможет нам выбраться отсюда живыми».
«Хе… Сейчас этим и займусь тогда. Егор, а ты знаешь, что я сейчас понял?» — раздался радостный голос реципиента.
«Что?» — не удержал в себе усмешку я.
«Похоже, у меня в жизни, наконец появилась настоящая цель!»
«Это замечательно. У каждого человека она должна быть, порой мы живём только ради того, чтобы её достичь».
«Прекрасно, — процедил Антон, — я убью этого аристократа и других, кто причастен к смерти моего отца. Я клянусь!»
«А ты знаешь, кто он?»
«Нет, но сейчас выясню».
— Убейте его! — продолжил распыляться князь.
— Да, господин, — услышал я топот подбегающих к нам людей.
— Стоять, — его сиятельство обладал на удивление властным голосом, — слишком лёгкая смерть для того, кто испортил мне столько планов. Я хочу, чтобы он помучился так же, как и его отец за свою ошибку.
— Э… ваше вашество, ты почему мне не представился? Меня-то ты знаешь! — продолжил провоцировать князя мой реципиент.
— Я для тебя «Ваше сиятельство». Большего тебе знать не дано, всё равно скоро умрёшь.
«Хе…» — заржал Антон.
«Ты чего смеёшься?» — поинтересовался я.
«Извини, Егор, я забыл, что ты не видишь сейчас этого. Я опишу. Князь этот — худой мужик среднего возраста, с постоянно недовольным, тяжелым взглядом. Одет он с иголочки, идеальная причёска и аккуратная бородка, с которой он платком вытирает мой сгусток крови. Его светлый костюм-тройка сейчас выглядит так, будто его обрызгал пьяный извозчик».
«А сабли он оставил при себе?»
«Клинки он зажал у себя подмышкой, по всей видимости, никому не доверяет столь ценный трофей».
«Это хреново, клинки бы нам сейчас пригодились».
— Давай сразимся с тобой? Или ты за плевок в рожу не хочешь наказать меня лично?
— Много тебе чести, обойдёшься.
— Трусливый олень! — заорал на него мой реципиент.
Антон огляделся, князь исчез из поля зрения. Наверное, скрылся за колонной.
— Пусть его заколет вот тот, — услышал через мгновение я властный голос аристократа. — Пообещайте ему прощение, если справится, и пусть делает это долго. Я хочу насладиться процессом.
Лекарь бунтовщиков подошёл к лежавшему на полу пленнику и привёл его в чувства.
— Развяжите его, — начал командовать Артуз. — Слушай меня внимательно, Ваня, такой шанс в жизни предоставляется немногим. Ты же хочешь быть реабилитирован в наших глазах?
— Д-да, — надрывистым голосом проговорил он.
— Вот и замечательно, держи нож и убей помешавшего тебе выполнить задание человека.
«Вот сейчас мы и увидим, насколько у Ваньки крепкие яйца», — усмехнулся я.
«Егор, что делать? Я не хочу умирать!»
«Не ссы! Прорвёмся. У меня есть план, — успокоил реципиента я. — Ты только мне описывай всё и выполняй точно, что я скажу».
«Хорошо».
Ваня неспешно встал из-за колонны, взял в руки нож, пошёл в нашу сторону, немного пошатываясь.
Вот он уже стоял напротив Антона, привязанного к стулу.
Реципиент жестами левой руки семафорил послание Ване, чёткую инструкцию, которую тот должен был выполнить, чтобы благополучно вместе выбраться из этой переделки.
Нам повезло, что почти все наблюдающие стояли справа и не могли увидеть достаточно. Если же кто-то и видел движения кистью руки, то принимали это за безуспешные попытки выпутаться. Наврали, что кто-то из присутствующих знал язык жестов, распространённый на ИЖД.
Вот Иван подошёл ближе. Но вместо того чтобы пронзить привязанного к стулу Антона, он нанёс удар рукоятью клинка по лбу.
Тело Антона, вмиг обмякло.
— Он одержимый! — заорал Иван. — В него вселился демон! Он пришёл за нами.
Я слышу, что он продолжает неукоснительно выполнять наш план, сменщик заваливается на пол и начинает биться в судорогах, изображая какой-то нервный припадок.
Судя по звукам, к нему подошёл Артуз и начал избивать ногами.
— Вставай, гниль, и доделай свою работу! Что ты вечно разочаровываешь меня.
— Он проклянёт меня. Он одержимый! В него вселился демон! — вновь завопил как не в себя Иван.
— Саня, что с ними происходит⁈ — Артуз нервно окликнул лекаря.
— Секунду, — холодно ответил ему маг жизни.
Ещё мгновение, и тишина наполнила особняк. Иван больше не шумел, похоже, лекарь усыпил его.
Чувствую, как его магия прощупывала бессознательное тело Антона. Мы, две души в этой оболочке, спокойно ожидали, никто из нас не стремился занять пустой сосуд.
Долгая минута, другая.
Все молчали, не издавая ни звука. Лишь только шаги мага жизни послышались в этой гнетущей тишине. Он подошёл почти вплотную.
— Странно, но этот припадочный прав! Впервые такое встречаю, — задумчиво сказал лекарь.
— Может, объяснишь по-человечески? — потребовал Артуз, стоящий где-то рядом.
— В этом теле словно заперты две сущности.
— Одержимый демоном, — шёпотом проговорили несколько боевиков.
— Он в сознании? — поинтересовался князь, подходя ближе к телу.
— Нет, его очень удачно оглушили. Думаю, минимум минут тридцать будет в отключке.
— Просканируй его лучше, — потребовал князь.
«Егор, ты почему не действуешь? Твоя очередь выпутывать нас из этого дерьма».
«Рано, пусть подойдут поближе, а ещё лучше сами развяжут нас, так будет наверняка. Или ты уже забыл, что мы безоружны и связаны?»
— Уже, — довольно сказал лекарь, — но это просто невозможно.
— Говори! — требовательно приказал князь.
— Первый без магии, в ауре чётко выраженная амбидекстрия, впрочем, как и у второго.
— Сивый мерин! Это что за зверь? — ругнулся Артуз.
— Если по-простому, то руки у них одинаково хорошо развиты, левой владеют так же хорошо, как правой. Так понятно?
— Да, так лучше, — стушевался спросивший, явно под недовольным взглядом его сиятельства.
— Так что со вторым, он тоже без магии? — требовательно поинтересовался аристократ.
— Вот тут самое интересное. Он владеет двумя боевыми стихиями одновременно и что-то ещё, но не могу разобрать.
— Это разве возможно? — услышал я заинтересованный голос аристократа, который уже находился почти рядом со мной, впрочем, как и остальные зеваки.
— Вот и я удивился. Ваше сиятельство, а Ваш лекарь сейчас не поблизости? Он, насколько я помню, грандмастер.
— Нет, он сейчас занят другими поручениями. Пара магов в сопровождении есть, но они не лекари. У тебя же вроде немаленький уровень владения магией жизни, неужели не можешь справиться?
— У меня шестой, а у вашего человека восьмой.
