Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
у волнующейся школьницы. Она ехала медленно, поглядывая на номера неброского вида домов с кирпичными фасадами и алюминиевой кровлей. Найдя нужный и припарковавшись у узкого канала, она вышла из машины и несколько секунд смотрела на уток, плававших в воде и вразвалочку бродивших по мощеной дорожке. Быстро поправив рукой волосы, Ван Страатен еще раз проверила номер дома. Все дома были одинаковыми, с маленькими огороженными двориками и панорамными окнами. Но только в том доме, к которому она приближалась, были опущены шторы.
Они приветствовали друг друга с некоторой неловкостью; оба не любили говорить о пустяках. Со времени их последней встречи прошло четыре года, это было их третье совместное секретное задание.
– Почему здесь? – спросила Ван Страатен, оглядывая буржуазную обстановку этого дома – кожаный диван, обеденный гарнитур, семейные фотографии посторонних людей в рамках на стене.
– Анонимно и достаточно комфортно. К тому же немного на отшибе, хотя на мотоцикле я доберусь до города быстрее, чем на машине. Дом принадлежит одному приятелю, из наших. Он ушел из Сайерет[16]. Выбрал спокойную жизнь.
– А ты нет…
– Я и спокойная жизнь? – Он рассмеялся. – Как и ты, успокоюсь только когда умру. Извини, – спохватился он: смерть в их работе всегда ходила рядом спутником, не стоило ее лишний раз поминать.
– Ничего страшного, – улыбнулась Ван Страатен. Диспетчер, бывший военнослужащий ЦАХАЛА, вышел в отставку после второй интифады в 2005 году, а теперь входил в состав специального элитного подразделения «Кесария», хотя брался и за другие работы, некоторые ради денег, другие, как сейчас, по дружбе, потому что верил в ее дело, и она это ценила.
– Мне нужен был опытный оперативник. На всякий случай.
– Ты знала, что я приду, – улыбнулся он. Морщины вокруг рта у него за эти годы стали глубже, «гусиные лапки» у глаз – более заметными, хотя глаза были такими же бирюзовыми, выделяясь на фоне загорелой кожи; рябые щеки покрывала густая щетина, с проседью, как и волосы на висках, но коротко стриженные волосы на голове были все еще черными. – Я был готов с того момента, как ты позвала, но здесь только со вчерашнего дня.
– Тода роба[17], – произнесла Ван Страатен. – Спасибо тебе, Диспетчер.
– Ты хочешь кофе? Охотник…
– Нет, спасибо. Но я буду то, что пьешь ты, – ответила она, почувствовав запах спиртного в его дыхании.
Он снова рассмеялся и налил ей стакан «Макаллана», односолодового шотландского виски, которое он всегда пил и которое нравилось им обоим. Она рассказала Диспетчеру о задании и о Торговце.
– Один из крупнейших торговцев награбленным. Его дед сотрудничал с нацистами, дело продолжил папаша, а теперь вот и он сам… Можно сказать, фамильная практика, от которой он не намерен отказываться… Но мы его остановим.
– Не сомневаюсь.
– Надеюсь, основная часть пройдет гладко и без насилия, так что тебе ничего из этого не понадобится. – Допив свой скотч, Ван Страатен присела на корточки возле его открытой сумки, половина содержимого которой была разложена на полу вокруг. Она взяла его нож «Ka-Bar Commando» и провела пальцем по звезде Давида, выгравированной у основания рукояти.
– Если порежешься, там есть пластырь и швы, – поддразнил ее Диспетчер.
– И это. – Она взяла в руки пузырьки с оксиконтином и викодином, затем леденец, как она знала, с морфием. – Все увлекаешься конфетками?
– Не увлекаюсь и не перед ужином. Они портят аппетит. – Он громко рассмеялся, раскрепостившись от скотча.
Ван Страатен разглядывала светошумовую гранату М84 и противогаз военного образца. Потом осторожно подняла полуавтоматический «Иерихон-941» и посмотрела в прицел.
– Я думала, этого старичка сняли с производства.
– Так и есть. Но мне нравится, он удобный. – Он взял у нее пистолет, показал, как удобно рукоять ложится в ладонь, и спросил о сроках выполнения задания.
– Ты хочешь, чтобы я был рядом в момент передачи картины?
– Да. – Она вручила ему одноразовый телефон и сказала, что свяжется с ним для уточнения деталей.
– Пилот понадобится?
– Пока не знаю. Но ты бы не мог связаться с ним, чтобы он был наготове, просто на всякий случай?
– Просто на всякий случай, – повторил он. – История всей нашей жизни.
– Да. – Они помолчали, делая глотки виски. Через минуту она спросила: – Как Шира и мальчики?
– Ариэлю шесть. Леви почти восемь, барух Хашем[18]. Такие два зверька… – ответил он, просияв. – А жена… С ней все в порядке.
– Хорошо.
– А тебе никогда не хотелось завести семью, Охотник?
– Было время… Но для женщины все по-другому. У тебя есть жена, которая остается дома, растит твоих детей и готовит тебе еду, так что ты волен разыгрывать из себя героя – и изменять ей… Прости, я не это имела в виду…
– Именно это, – сказал он, не сводя с нее своих бирюзовых глаз, и ей стало трудно продолжать эту игру. Она поцеловала его, и вот уже его мозолистые руки гладили ее по щекам и волосам, а ее рука скользнула ему между ног…
Когда они закончили, Диспетчер налил еще скотча и выкурил сигарету, потом посмотрел на платье Ван Страатен и сказал ей, что она красивая, на что она смущенно отмахнулась.
– Я дам знать, когда вы мне понадобитесь. – Она поднесла бокал к губам, потом отставила в сторону. – Пожалуй, хватит с меня, я за рулем. – Ван Страатен поцеловала Диспетчера в щеку и шепотом произнесла его имя: – Даниэль…
– Анни… – произнес он. – Береги себя.
– И ты тоже…
64
После встречи с Каролин и ее странным другом я отправил Смиту сообщение с отчетом. Ответ я получил не сразу, а получив, не все понял:
встретимся в вонделпарке под статуей вондела
Я понятия не имел, что это за Вонделпарк, и обратился к консьержу отеля. «Это как у вас Сентрал-парк» – объяснил он и показал дорогу. Через пятнадцать минут я прошел через кованые железные ворота с латунной надписью «Вонделпарк», прошел по дорожке и вскоре увидел большой памятник на округлом холме, покрытом тюльпанами.
Рядом с ним стоял Смит и загрязнял воздух сигаретным дымом.
Я начал рассказывать ему о встрече с Каролин, но он остановил меня и повел к большому пруду, где какая-то женщина кормила хлебными крошками маму-утку и ее маленьких утят. Когда она обернулась, я с удивлением узнал в ней Анику Ван Страатен.
Она похлопала ладонями, отряхивая остатки хлебных крошек, утята заметались и нырнули в воду.
– Милые, правда? – заметила она. – И такие невинные. Все, что их волнует, – это еда, выживание.
К нам спустилась группа туристов и принялась фотографировать утят, и мы отошли на другую
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
