что-то говорили обо мне?
Я бы многое отдала, чтобы научиться читать по губам.
— Со льдом? — голос бармена вместе с окружающим шумом бьет по ушам и выбивает из поглотившего вакуума собственных мыслей.
— Что?
Приходится пару раз моргнуть, чтобы переключиться. Поворачиваю голову на парня с молниями. К счастью, его не обижает моя невнимательность, он все так же продолжает радушно улыбаться.
— Я спрашиваю, вы хотите воду со льдом или без?
На самом деле, я сейчас очень хочу, чтобы вон те двое мирно разошлись. А еще мечтаю поскорее уехать отсюда. Оказаться дома, принять душ, смыть с себя с мылом Левин поцелуй и забраться под одеяло. Но вряд ли юноша, покрытый татуировками, сможет помочь мне с исполнением моих истинных желаний.
— Без. Мне, пожалуйста, только воду. И без газа.
Он кивает и отходит к другому посетителю, который активно просит повторить ему коктейль. Хотя красный цвет шеи и лица сообщают, что пределы давно достигнуты.
Достаю из маленькой сумочки цвета спелой сливы телефон и сжимаю его в ладонях. Экран бездушен к моим немым просьбам о спасении. Чувствую себя потерянной и никому не нужной. Сознание охватывает тоскливое понимание, что мне совершенно некому написать или позвонить.
Раньше я всегда могла положиться на Андрея. В любую минуту, день или час. Он одним теплым словом мог снести все мои печали…
Так странно, как человек за короткое время может врасти в твою кожу. Стать частью твоих клеток. Наполнить кислородом твои легкие, будто научив заново дышать. А потом он впрыскивает в твою душу яд, создает зияющую рану, и ты неожиданно начинаешь задыхаться. Он больше не рассеивает твою печаль, он становится основной ее частью…
Мотаю головой. Нет. Нет. Нет. Я не буду о нем думать.
Я как-то дожила до восемнадцати лет без Андрея, потому справлюсь и сейчас. Я смогу дышать дальше сама.
Прекрасно справлюсь и скрою шрамы даже от самой себя.
Но вот мы снова остаемся с вопросом «кому мне позвонить?» один на один.
Потревожить папу я точно не решусь. Он был рад отпустить меня на день рождения Левы, хотя подобного рода мероприятия не одобряет. И потом, что я ему скажу?
Да я скорее умру со стыда, если мне вдруг придется раскрыть истинную причину того, отчего мне вдруг стало неловко находится рядом с Золотым.
Конечно, я могу написать Николаю. Николай не станет ничего спрашивать. Он возьмет и приедет, но тогда …
Телефон в руке неожиданно оживает. Экран озаряется входящим сообщением. Бармен ставит передо мной высокий стеклянный бокал, до краев наполненный водой, будто я изнемогаю от жажды. Из бокала эффектно торчит толстая неоновая трубочка ярко розового цвета.
Вежливо благодарю Алексея — имя значится на его бейджике — и с недоверием возвращаюсь к экрану.
Глаза перечитывают пару строчек. Снова и снова.
Они парадоксальны. Они видятся мне спасением. Но одновременно смущают и вызывают сильные сомнения.
Вечер сегодня удивительно щедр на сюрпризы.
Глава 36
«Привет. Я тут поблизости встречалась с подругой. Скоро буду проезжать мимо Оазиса. Если хочешь, могу заодно забрать тебя домой.»
Сообщение от Констанции.
Это настолько удивительно, что я даже захожу в ее профиль проверить, никто ли меня не разыгрывает. Но ошибки нет. Номер принадлежит мачехе.
В голове сразу же возникает рой тысячи мыслей.
Не папа ли её попросил за мной заехать?
Но зачем ему это?
Если он волновался за дочь, разве не правильнее было бы отправить Николая? Зачем было присылать эту женщину?
И с какой подругой она встречалась в столь позднее время? Это, определённо, очень странно. ОЧЕНЬ.
Не то чтобы я интересуюсь ее делами или распорядком дня, но мы живем под одной крышей, и я точно знаю, что на встречи с подругами она ездит исключительно по будням и исключительно в утренние часы. У них либо посещение очередного спа-салона со всякими массажами и грязевыми ваннами, либо дегустация меню завтрака в каком-нибудь известном ультрамодном заведении.
Голову стремительно пронзает новая догадка. Ошеломляет. Сбивает дыхание.
А вдруг она изменяет папе?
Вдруг она нашла себе кого-то другого? И сейчас как раз возвращается домой после встречи со своим молодым любовником. А я всего лишь нужна для прикрытия. Забрав меня из клуба, она таким образом создаст себе алиби. Придумает коварную легенду, и папа ни в чем ее не заподозрит, тогда как на самом деле она будет продолжать водить его за нос.
Гордость советует игнорировать сомнительные сообщения мачехи. Мессенджер до сих пор закрыт, и она не может знать, что я прочла ее странное письмо.
Отрываю взгляд от экрана. Смотрю в сторону парней. Понимаю, что их беседа подходит к завершению. И вся моя бравада по пренебрежению помощью Констанции летит в тартарары.
Пальцы сами собой малодушно и крайне нервно печатают ответ:
«Я не уверена. Боюсь, как бы Лева не обиделся.»
Жму на значок «отправить» и тут же жалею о содеянном. Ругаю себя. Мало того, что не стоило реагировать на послание, так и само письмо видится катастрофически жалким набором слов.
Оно чересчур откровенно транслирует о моем желании немедленно сбежать из Оазиса, в котором, кажется, все кроме меня, наслаждаются атмосферой веселья и праздности.
Лихорадочно размышляю, можно ли написать что-то еще, чтобы как-то сгладить эффект или… может, удалить сообщение? Точно! Стереть, пока она его не прочла.
Но мачеха опережает. Ответ от нее приходит практически мгновенно.
«Оставь это мне.»
Три раза перечитываю.
И что это значит?
Неужели она намеревается войти в это здание? В этот клуб? Разве не лучше, если я сама выйду к машине?
«Где вы? В вип-зоне? Где тебя искать?»
Анализировать и дальше ее письма нет времени. Тем более, судя по всему, у меня не осталось никаких моральных сил, чтобы выдавать взвешенные смски в ответ. Наплевав на принцип быть с ней всегда исключительно закрытой и холодной личностью, честно и подробно печатаю:
«Сейчас я на первом этаже. Сижу у бара. Слева. Лева отошел поговорить с моим однокурсником, которого я случайно здесь встретила. Скоро он вернется и, думаю, мы поднимемся обратно в вип-зону. Она расположена на втором этаже. Там есть специальный значок.»
«Ок. Скоро буду»
Вместе с облегчением, испытываю дикую смесь сомнения и сожаления. В несвойственной мне манере начинаю кусать губы. Снова думаю отказаться. У меня еще есть возможность написать, что я передумала. Или что мне здесь безнадежно
