Они без конца что-то говорили. Поток слов не иссякал. Женщины обсыпали её упрёками, задавали вопросы и сами же на них отвечали. Джилл честно пыталась уловить в этом стихийном гомоне смысловую нить, но у неё ничего не получилось. В конце концов она плюнула и стала воспринимать слова родственников как акустический шум.
Джилл пыталась скрыться от назойливых женщин в своих покоях, но не тут то было. Мало того, что Мариам и тётя пошли за ней, так ещё и слуги набежали! Даже неповоротливая горничная Тилли прискакала и вертелась тут же. Поступок Джилл, столь дерзкий в корсиканском обществе, произвёл эффект разорвавшейся бомбы.
Кое-как ей удалось привести себя в порядок, закрывшись в ванной комнате. Прохладный душ освежил и взбодрил. Но шум, производимый родственниками, не смолкал. Выбравшись из ванны, Джилл вновь вынуждена была терпеть упрёки и причитания.
Внезапно все замолчали. В комнату важно зашёл лакей и торжественно произнёс:
— Леди Джильда, лорд Таллин ожидает вас в гостиной. Миссис Таллин, — обратился он к тёте, — Господин желает видеть и вас тоже.
Джилл совсем не хотела сейчас разговаривать с дядей или участвовать в каких-либо разборках. Она ещё сама в себя не пришла. Требуется время, чтобы понять, осознать свои чувства. Да и с Виктором побеседовать не мешает. Все-таки в их отношениях ещё слишком много вопросов. Однако тон слуги не терпел возражений. Вероятно, дядя в гневе. Лучше не искушать судьбу и спуститься.
Внизу в гостиной находились лорд Таллин и мистер Харрис. Как только Джильда и миссис Таллин зашли, за ними сразу закрыли двери: дядюшка приказал никого больше не впускать.
Виктор расслабленно сидел в кресле, закинув ногу на ногу. Дядюшка нервно прохаживался по комнате. Миссис Таллин осталась стоять недалеко от входной двери. Джилл, не зная, куда себя деть, плюхнулась в кресло рядом с Виктором.
— Что ж, — начал разговор дядя, — сказать, что я огорчён сегодняшним событием — ничего не сказать! Однако, как бы ни было тяжело, нам придётся всё обсудить и расставить всё по местам. Оставим моральный аспект вашего поведения и сразу перейдем к сути. Мистер Харрис, — обратился он к Виктору, — каковы ваши намерения? Я понимаю, что ни в коем случае не могу давить, но моё положение обязывает просить вас… Выполнить то, что положено. Пойти на единственный приемлемый шаг в данной ситуации. Это поможет замять скандал и смыть пятно позора с нашей семьи. Итак… — от напряжения капельки пота выступили на лысине дяди. — Ваше слово, мистер Харрис?
— Я женюсь на ней, — невозмутимо отозвался Виктор, — никаких проблем.
— О! Это замечательно!
Услышав ответ мистера Харриса, дядя выдохнул. Сразу в лице поменялся. Вытер платком лысину, заулыбался. Миссис Таллин тоже заметно повеселела. Подошла ближе и они с мужем принялись обсуждать приготовления к свадьбе. Церемонию, учитывая обстоятельства, следовало провести как можно быстрее. Благо, уже всё давно готово. Отсталость только невесту поменять. Ну, может платье новое сшить: размеры-то у Мариам и Джилл разные. На шикарный наряд рассчитывать не приходится, но портные за пару дней вполне сварганят что-то приличное. Гостей, учитывая обстоятельства, приглашать не станут — зачем позором кичиться? На церемонии будут только свидетели и самые близкие. По закону этого достаточно. Далее дядя коснулся условий переделки брачного контракта, аккуратно уточнил насчёт выкупа… На удивление мистер Харрис согласился оставить всё как есть, только имя невесты заменить. От этой новости дядя окончательно успокоился, расслабился и расплылся в улыбке.
Джилл не осуждала родственника. Для знатного корсиканца подобное поведение женщины из его рода действительно недопустимо. Позор и осуждение нависают над семьёй. Никто не захочет иметь с бракованным кланом дел. Накроются медным тазом выгодные сделки, младших дочерей никто не возьмёт замуж. В общем, ничего хорошего. Что касается денег… Легко рассуждать, когда их много. Рассказывать о гордости и чести, благородно отказываться от выкупа за бракованный товар… Но дядя весь в долгах. Ему не до сантиментов.
Это всё понятно. Только вот Джилл ощущала себя сейчас бесправной тумбочкой, которую хозяева ещё не решили, куда поставят и двигают из угла в угол.
— Дядя, остановись пожалуйста, — прервала Джилл рассуждения родственника. — А почему ты у меня не интересуешься, хочу ли я замуж? Может это в мои планы не входит? Я, между прочим, намеревалась вернуться домой и учиться. Так что…
— Джилл! — округлились глаза дядюшки. — Детка! Да как же так? Что ты говоришь? Нельзя! Подумай хотя бы о Мариам! Если ты сейчас уедешь, позор падёт на твою сестру и братьев! Никто ни жениться не захочет, ни замуж выходить за членов опозоренной семьи. Неужели ты так с нами поступишь?
— Нет конечно! — отозвалась Джилл, — Не так! Вопрос иначе решить можно. Давайте подделаем мою смерть. Якобы я не выдержала позора и, ну, скажем, бросилась со скалы. Честь семьи будет восстановлена, а я спокойно уеду домой.
— Джилл! — в разговор вступила тётя, — Какая скала? — заламывала себе женщина руки от волнения. — Как ты… Зачем? Он же согласился жениться!
— А если я не хочу? — выпалила Джилл и даже поднялась с кресла. — Решаете всё за меня, даже не спросив! Я — гражданка Империи! Я — свободная личность! Решать за меня не нужно!
Дядя и тётя онемели от ужаса. Подобное поведение не укладывалось у них в головах. Только всё начало налаживать, наметился выход… А тут племянница вздумала бунтовать! Зачем? Как?
— Так, — подал голос мистер Харрис, хлопнув ладонями по подлокотникам, — выйдете все отсюда. Оставьте меня с ней вдвоём.
Виктор кинул на родственников свой фирменный тяжёлый взгляд. Дядя и тётя безропотно подчинились. Вышли и закрыли за собой дверь.
Как только все удалились, Виктор поднялся с кресла и подошёл к Джилл. Она инстинктивно отошла на шаг назад — слишком волновалась. Очень уж ей не нравилось, когда решали за неё!
— Ну что ты… — нежно проговорил он и притянул девушку к себе.
Оказавшись в его объятиях, Джилл сразу полегчало. Мысли успокоились, улеглись. Ей стало так тепло и хорошо. Его сильные руки гладили её по спине, плечам. Теребили её рыжие кудри. Она и сама не заметила, как поцеловала Виктора страстно и нежно. Потом положила голову ему на грудь. Они стояли рядом, обнявшись, как в первый день их встречи. Как тогда, на перевалочной базе, когда Виктор защитил её от наглого варвара.
— Ты хочешь бросить меня? — тембр его голоса ласкал слух, — Сначала привязала к себе, а теперь покидаешь? Правда желаешь уйти? Тебе меня не жалко?
И снова обезоруживающий поцелуй.
— Не то, чтобы хочу… — неуверенно начала она, — Но как же учёба? Я же
