Рога, они и отребье решили в форму одеть. — Басовито прогудел здоровяк. — Совсем нас не уважают. Мало того, что учиться вместе заставили, так ещё мы обязаны носить тоже, что и они.
На них были такие же чёрно-красные костюмы, и надо сказать, что двигались они в них куда лучше меня, явно привычные к, подобного рода, стилю.
Наверное, именно так они поняли, что я безродный. По факту, такие, как я привычны к более просторной и лёгкой одежде, так как она совсем не сковывает движений при тяжёлой работе, но, думаю, что и к этому строгому костюму можно быстро привыкнуть.
Шатен смерил меня уничижительным взглядом. — Послушай… Кирилл, ты, наверное, сейчас думаешь, что вот, типа, приодели тебя, поселили в большом замке и ты вдруг стал ровней нам — высшему свету империи, крови нации, потомкам королей раскола, ну так вот, спешу тебя огорчить. — Он как бы извиняясь развёл руками. — Ты никто. Родился никем, живёшь никем и умрёшь, соответственно тоже, никем.
— Знаешь, это звучало довольно-таки грубо, как для одного из "крови нации". — Сказал я раньше, чем успел подумать.
— Ах ты мразь! — Двинулся на меня его напарник, скорчив рожу от охватившей его ярости. Но Рога поспешил остановить своего вспыльчивого друга.
— Постой, не горячись так, Эрик. Крыса, даже, если её нарядить, как человека, научить читать и писать, обучить всем премудростям этикета — всё ровно останется лишь грязной крысой, уж точно не стоящей того, чтобы ты марал об неё свои руки.
— Ха-ха, точно сказано! — Рассмеялся он мне в лицо.
Настроение было так себе, продолжать этот разговор не было никакого желания. Хотя бы до мордобоя дело не дошло, очень сомневаюсь, что я смог бы победить.
— Обобщая всё вышесказанное, я хочу быть уверенным, что ты не строишь никаких иллюзий на свой счёт и не забываешь, кто из нас главный. Прошу, пойми — одно моё слово и от тебя мокрого места не останется, и никакие учителя здесь тебя не защитят. Я сказал, ты сделал — всё ясно?
Он говорил нарочито учтиво, стараясь подать всё так, будто всё выше сказанное нужно больше мне, чем ему. Кажется, я понял, куда всё идёт.
— А ему ты тоже самое сказал? — Вопросом на вопрос ответил я, ткнув пальцем в одиноко стоящего, неподалёку от нас, юношу.
— Что? — Моя резкая смена темы, похоже, всё-таки выбила их из колеи.
Посмотрев, куда я показываю, его глаза сделались, как два блюдца.
— Н-нет, зачем нам…? Это другое! — Как-то неуверенно начал оправдываться шатен.
На сколько мне стало ясно, они в данный момент намереваются подмять меня под себя, иными словами — заставить себе служить. В данном желании я не вижу ничего противоестественного. Крестьяне служат, знать командует. Так было с незапамятных времён, и это совершенно нормально, что, оказавшись вдалеке от своего дома, где им все подчинялись, они решили набрать себе слуг (пусть и формальных) из простолюдинов.
Вот только имеют ли они на это право? Однозначно нет! В их головах, наверное, всякий человек без рода должен подчиняться тому, кто выше его по иерархии. Но они возможно забыли, что мы не на территории их рода, где каждый проживающий на ней автоматически становится бесспорным слугой тамошней аристократии, и вольный крестьянин не становится свободным, а принадлежит империи. Насильно стараясь забрать его себе они идут против неё.
"Да уж, хоть что-то мать успела вбить мне в голову. Очередное спасибо ей за это."
Я понимаю, что сейчас втолковывать что-то им бессмысленно, не добьются уговорами, так применят силу, взрослые за ними не смотрят, так что можно позволить себе некоторые вольности.
Как раз поэтому я решил привлечь их внимание к тому парню. Он не выглядит испуганным или затравленным. По правде говоря, не похоже, что он вообще хоть раз обратил на нас внимание. Сразу понятно, что он тоже "человек не второго сорта".
Так что, если эти двое будут запугивать кого-нибудь из простых людей, то, думаю, пока дело не дойдёт до кровопускания, им даже слово не скажут, а вот если они попытаются прогнуть под себя такого же аристократа, как они, то из простого детского затравливания, это быстро станет делом глубоко личным.
— Тогда с чего ты взял, что имеешь право тут командовать? — Вновь задал я ему вопрос.
От моих слов его самодовольная маска треснула, сразу стало понятно, что он зол, но похоже, что желание Роги сохранить лицо оказалось сильнее, нежели поставить на место зарвавшегося "смерда".
— Кирилл, я надеюсь, что ты меня услышал и сделаешь правильный выбор, а так, конечно, можешь делать всё, что хочешь! — Всплеснул он руками. — Но учти, что у всего есть последствия и твои слова вполне могут в будущем сослужить тебе медвежью услугу. Бывай.
Иии… они ушли. Только переросток Эрик напоследок недобро на меня зыркнул, прежде чем последовать за Рогой. В зал как раз вошёл новый парень и эта парочка, по-видимому, пошла его обрабатывать.
Отойдя подальше от входа, я прислонился к стене и стал ждать, когда все соберутся.
* * *
Потребовалось целых два с лишним часа, чтобы зал наполнился шумными разговорами нескольких десятков человек.
Времени прошло столько, что многие уже устали чего-то ждать и бояться, и стали тихонько переговариваться с соседями. Конечно, уже через несколько минут уровень шума значительно вырос, что немного снизило напряжение между подростками.
Когда последний человек переступил порог зала, то в ту же секунду на всё помещение прозвенел колокол, призывая всех к молчанию.
В зале уже было несколько взрослых, пришедших чтобы проконтролировать поведение собравшихся, гормонально неустойчивых, людей.
После звона на сцену вновь поднялся, уже знакомый всем, блондин. Он был, как и всегда, улыбчив и приветлив. Дождавшись, когда в зале воцариться тишина, он заговорил в свой микрофон.
— Дорогие абитуриенты, теперь, когда вы привели себя в порядок и немного познакомились с планировкой академии, мы готовы рассказать вам о нашем плане вашего обучения, преподавательском составе и расселения по жилым зонам.
Он поправил, съехавшие на кончик носа, очки. Притом некоторые особо глазастые ребята углядели, что за всё время он так ни разу и не моргнул. Не моргал тогда, на площади, и не моргает сейчас, продолжая свою речь.
— Но просвещать вас на счёт всего этого буду не я. На эту роль вызвалась сама владелица и покровительница нашей академии — директриса сэниор Миокарда Эсор, дочь сэниоров Людвига и Розетты Эсоров, предводителей рода Эсор.
После этих слов, дверь стоящая у сцены отворилась, и зал мимолётно ослепили белые волосы, отразившие упавший
