Он нехотя обернулся и за стволами канатов смог разглядеть лишь возвышающуюся тень некоего невероятного огромного строения. Оно не было похоже на здание ни формой, ни величиной, ни содержанием. Ломаный силуэт конструкции покачивался, бурлил и кишел. Но разобрать что-либо сквозь толстые нити не было никакой возможности. Но зато силуэт этого объекта можно было наблюдать ото всюду, к тому же он был на возвышенности, что могло помочь для определения дальнейших действий.
- Нам туда, - с интересом всматриваясь вверх сказал Бэккарт.
- Пффф! - Всплеснула руками Ленайа, - откуда тебе знать, куда идти?
- Гром донёсся оттуда, - констатировал Бэккарт, - там что-то есть, и ты явно не хочешь туда идти. Нам туда.
Ленайа хотела ещё что-то возразить, но у неё закончились доводы против. Она понимала, что они выбрали путь, где не может быть просто, да и деваться было некуда. Необходимо было действовать в соответствии с планом, независимо от того, хотелось этого или нет. Она верила и понимала, что в словах Бэккарта есть рациональное зерно, сколь бы дикими не были его объяснения.
Бэккарт помог перелезть через несколько наваленных друг на друга канатов, которые в обхвате могли сравниться со стволами деревьев, разве что канаты были кем-то и для чего-то сделаны, и об их назначении можно было только догадываться. Затем они обошли места, где ковёр под ногами был сплетён очень редко, настолько, что сквозь нити виднелись ямы неопределённой глубины.
Наконец они взобрались на пригорок, и, опершись на него руками, приподнялись, чтобы посмотреть, что находится дальше. Определить, что они перед собой увидели, было сложно.
Перед ними простиралась и тенью уходила вверх по дуге груда. Нельзя было назвать это грудой мусора, или же грудой вещей, мебели, или даже грудой обломков комнат и интерьеров. Скорее это напоминало гигантский кукольный домик со множеством разнообразнейших устройств, так напоминающих настоящие. Некогда вдребезги злобно разбитое и скомканное в одну кучу это жилище гигантских игрушек было вывернуто наизнанку, выпятив напоказ все свои внутренности. Некоторые куски комнат, словно надкушенные и силой подогнанные друг под друга, криво стыковались с другими, создавая нелепые композиции. Здесь половина дивана лежала на боку стены, здесь торшер свисал вверх ногами с потолка, а вот тут сложилась целая пирамида из двуногих стульев. Игрушечные, но отнюдь не игрушечных размеров, напольные часы качали свой строгий маятник, который перескакивал из ванной комнаты в гостиную. Шкафчики, тумбочки и столики все были настежь распахнуты, растеряв с полок, вешалок и стеллажей все свои вещи. Нигде, ни на одном стуле, ни в одном из углов не сидело ни единой игрушки, что делало помещения пустыми и жутковатыми. Время от времени за стеночками слышалось как передвигалась мебель, но только отчего-то было ясно, что её никто не двигал, и, вероятнее всего, она либо каталась по наклоняющемуся из стороны в сторону полу, либо просто не могла выбрать себе места в кривизне перевёрнутых полов. Конструкция качалась.
Вся эта груда кукольной жизни рассыпалась прямо у канатного ковра, приглашая войти в развороченный плохо собранный конструктор. В проёмы дверей и сквозь специальные отверстия в потолках, созданные для того, чтобы облегчить доступ к куклам, хорошо просматривался изгибающийся кверху пол. Его конец уходил наверх под углом, но выглядело это настолько естественно, что казалось можно пойти сквозь комнаты вперёд по дуге и не перевернуться вверх ногами самому в процессе пути. Глядя на то, что предметы мебели стояли на вертикально поднятых полах, в это с лёгкостью верилось. Модель была незавершённой, но не покидало ощущение, что она достраивалась прямо в данный момент, хотя признаков этого пока не наблюдалось.
Что-то быстро пронеслось в мозгу. Эта мысль почти сразу была забыта, как неприятная и опасная, но оставила вполне конкретный отпечаток. Ленайе эта мысль не понравилась. Она заключалась в том, что, если в этом домике и бывали куклы, то они должны были быть ростом с неё саму.
«Спрятанные куклы... Плохие затаившиеся куклы...» - как будто ёрничал смешной голос Харика в её голове. Она обняла игрушку двумя руками. Глазки-пуговки с любопытством изучали наброски сумасшедшего художника.
Тем не менее, Ленайа не видела опасности. В некотором роде ей даже казалась милой вся эта постройка, хоть, конечно, она была и странной. Ощущения, что ходить здесь нельзя, не было, даже наоборот. Хотелось всё потрогать, пощупать и поиграться со всеми этими громадными игрушками. Она увлечённо смотрела вдаль над собой, пытаясь отыскать такое место, где заканчивались владения кукольного домика, но мешанина обоев изгибалась таким образом, что нельзя было с точностью сказать, было ли у них окончание вообще.
Уже где-то позади послышалось сразу два медленных раската мягкого удара. Ленайа обернулась посмотреть на задвигавшиеся плетения толстых верёвок, которые нехотя, словно это получалось само собой, закрывали дорогу назад.
- Я могу остановить пропеллер-убийцу, неужели ты думаешь, что я буду бежать от какого-то грома? - Пошутил Бэккарт, помогая Ленайе забраться на край канатного ковра, с которого они собирались скатиться.
- Дело в том, что это не гром, - сказала Ленайа, - я думаю, что это шаги!
Бэккарт раскрыл глаза от удивления, и его рука сама собой отпустила канат, за который он держался. Ленайе почудилось, что она увидела что-то над пригибающимися прутьями ровно над ними.
Это было нечто тёмное и тяжёлое. От грузного соприкосновения с канатными переплетениями разнёсся ветер, Ленайа не успела схватиться за верёвку и скатилась вниз на покатое плиточное покрытие. Таким образом она попала на сделанный из плёнки, но имитирующий плитку пол, который принадлежал обрывку помещения от кухни в этом домике. Ну или части кухни, с такими же бутафорными предметами: на стенах висели сковороды из пластика, на пластиковом столе в миске лежали пластиковые фрукты.
Со скрипом затормозив ногами и рукой, Ленайа остановилась у перехода из этой части интерьера в другую. Она с интересом посмотрела на стык в полах и обнаружила, что они прижаты не плотно, а невероятным образом
