не обмолвиться о том, что его подпись поддельная, поскольку хотел лично разобраться с Власиком. Кстати, почему Сталин не встретился с Власиком лично? Eсли учесть, что Берия весной 1953 г. знал о сопроводительном письме Абакумова, то наиболее вероятным будет вывод о том, что сопроводиловку состряпал и подписал за Сталина сам Власик. Либо показания Коняхина — фальшивка.
Чтобы понять роль Сталина в деле врачей, а также объяснить странные события, которые произошли с Власиком и Поскрёбышевым в декабре 1952 г. я ещё раз проанализировал следующие вопросы.
1. Видел ли Сталин письмо Тимашук до ноября-декабря 1952 г.?
2. Что произошло с письмом Тимашук на имя Власика, которое она написала в связи со смертью Жданова?
3. Что же такого случилось в ноябре-декабре 1952 г., что заставило Сталина вызвать из ссылки Власика, потом его арестовать, а затем удалить и Поскрёбышева? Итак, обо всем по порядку.
Если внимательно прочитать Брента и Наумова, то видно, что до конца ноября в протоколах допросов о нем ни слова. Может, это было связано с Виноградовым? Когда в поле зрения следствия появился Виноградов? Его арестовывают только 4 ноября 1952 г. Как раз тогда, видимо, и нашли письмо Тимашук. Не исключено, что о письме Тимашук следствие узнало только где-то в ноябре 1952 г. и скорее всего от начавших каяться Егорова. Но в протоколах допросов Егорова этого видимо, нет, иначе бы Брент и Наумов об этом поведали. Кроме того, письмо мог подсунуть человек не из МГБ, но который имел доступ в архивы.
Во всех известных в настоящее время документах нет ни малейшего упоминания о том, чтобы Сталин хоть когда-нибудь вспоминал о Тимашук и о ее письме до декабря 1952 г. А ведь уже вовсю арестовывались врачи и другие фигуранты данного дела. В 2 докладах МГБ, которые были направлены лично Сталину 24 и 30 ноября 1952 г. письмо Тимашук упомянуто не было. Записку от 24 ноября подписал Гоглидзе. Записку от 30 ноября подписали Игнатьев, Гоглидзе и Огольцов. Но ведь Игнатьев вроде бы лежал с инфарктом. Неужели и тут подделки? Не странно ли? Далее. Если бы следователи МГБ знали о письме Тимашук, то первым бы арестовали его, а, на самом деле, Власика арестовали только в декабре. Следовательно, о письме узнали только в конце ноября — начале декабря.
Поведение Сталина в декабре 1952 г. со всей очевидностью свидетельствует, что он письмо не читал. Иначе его нервозную реакцию на действия Власика и Поскрёбышева не объяснить (см. ниже). Если Сталин знал, то почему впал в ярость и арестовал Власика, Поскрёбышева, обозлился на Абакумова и Кузнецова. Играл? Хитрил? Зачем, если все было запрограммировано им? Странным представляется и следующее: 1) Как сверхподозрительный Сталин не среагировал на письмо Тимашук? Ведь оно пришло к нему за день до смерти Жданова! 2) Не было проведено никаких очных ставок между Тимашук и обвиняемыми по делу врачей.
Поэтому на вопрос, видел ли Сталин докладную Тимашук, ответ такой — нет. Я думаю, что сопроводиловка Абакумова — фальшивка и что Власик просто-напросто положил письмо в долгий ящик, а то и просто порвал. Он не мог переправить письмо Егорову, потому что в те времена, в годы сталинского народовластия над элитой, было категорически запрещено. Как пошутил Жванецкий на передаче у Познера, в те годы была выдающаяся эффективность государственной власти: написал донос на соседа — к вечеру квартиру уже освободили. Именно Власик, видимо, сообщил о письме Егорову.
Как писали Брент и Наумов, Сталин узнал о письме только после того, как оно уже интенсивно обсуждалось другими. По свидетельству Костырченко, письмо Тимашук все же было найдено Поскрёбышевым и показано Сталину (хотя нигде я так и не нашел текст этого письма — странно?). 1 декабря 1952 г. был срочно созван Президиум ЦК. В постановлении ЦК КПСС от 04.12.1952 г. впервые появляется упоминание о письме Тимашук и о ее сообщении в МГБ. Там написано, что врач Тимашук обратилась в МГБ с заявлением, в котором на основе ЭКГ она подтвердила, что диагноз болезни т. Жданова был поставлен неправильно и не соответствовал фактам обследования и что назначенное больному лечение нанесло вред его здоровью. По мнению Мухина, не мог ни Сталин, ни остальные члены Политбюро видеть эту записку в 1948 г.! Иначе бы Власик не врал, «эта записка с распоряжением Сталина «В архив» — его алиби». А он врет, он утверждает, что записка была написана не ему, а Егорову, либо он, Власик, передал записку Егорову для доклада.
Как засвидетельствовано в постановлении о прекращении дела по отношению Поскрёбышева, Поскрёбышев на допросах, объясняя обстоятельства событий 1 декабря 1952 г., заявил, что на этом заседании Сталин сказал, что письмо Тимашук было скрыто от ЦК и что т. Поскрёбышев нашел этот документ и положил перед Сталиным. По словам Костырченко, Сталин был поражен и сбит с толку, когда увидел свою подпись (точнее подделку в виде буквы «С» и «В архив») на сопроводительном письме Абакумова. Столяров, кстати, тоже уверен, что записка Тимашук в 1948 г. миновала Сталина и Политбюро.
Сталина что-то узнал о том, что письмо от него скрыли в декабре 1952 г. После обнаружения следов письма Тимашук, Сталин обвинил Поскрёбышева Власика и Абакумова в сокрытии письма, а Абакумов был немедленно причислен к делу врачей. В конце 1952 г. в том, что он скрывал письмо от внимания Политбюро, был обвинен и Кузнецов, уже расстрелянный по Ленинградскому делу. Дело Кузнецова было присоединено к делу Абакумова плюс дело врачей. Кузнецов был обвинен в том, что выполнял все пожелания Абакумова. Интересно — начальник выполняет указания подчиненного!
После разбора всех версий у меня не остается никаких сомнений, что Сталин до ноября-декабря 1952 г. письмо не видел. Когда нашли письмо, то Сталин подумал, что это Абакумов мешал разоблачать убийц Жданова — Абакумова, а Абакумов был немедленно причислен к делу врачей. Сталин обвинил в сокрытии письма не только Абакумова, но и Поскрёбышева и Власика. В конце 1952 г. в том, что он скрывал письмо от внимания Политбюро, был обвинен и Кузнецов, уже расстрелянный по Ленинградскому делу. Итак, Сталина просто обманули и подставили.
Остается ещё версия, — что Сталин видел, но забыл. Будто бы Сталин, который никогда ничего не забывал, забыл, а потом вспомнил о письме Тимашук Власику летом 1952 года, когда подготовка «дела врачей» шла уже полным ходом. Если же мы вспомним, что свое письмо Тимашук направила Власику, а Абакумов, получив письмо, переправил его Сталину, а Сталин, который ничего не забывал, вдруг взял и забыл, то надо предположить, что память
