достану печень нам на ужин. И давай поторопимся. Скоро на запах крови прибегут волки.
С последними лучами охотники добрались обратно к гроту. Исмен положил в дальний угол голову козла с большими загнутыми рогами, пошел собирать хворост для костра. Томирис разожгла огонь и принялась разделывать печень. Разрезала ее на кусочки, обваляла в какой-то высушенной траве, нанизала на прутики и принялась обжаривать. Исмен нарубил хвойных лап, соорудил ложе.
Вкуснее свежей печени с приправами он ничего не пробовал.
– Ты хорошо готовишь, – похвалил он.
– И с тобой тоже не скучно ходить на охоту. Обычно я одна охочусь, но сегодня не пожалела, что тебя взяла.
– Ты не боишься ходить одна? А вдруг зверь со спины нападет или ногу подвернешь.
– Албанам нельзя бояться. Мы не должны знать страха, так требует от нас Аргинпаса. Наша жизнь в ее руках. Если суждено погибнуть от зубов хищника или от ножа дарга – значит такова ее воля.
Ночь накрыла горы. В грот заглянула луна, пробиваясь сквозь густую листву. Томирис расстелила на охапку хвойных лап свой плащ. Устроилась на одном его краю.
– Ложись, – указала она Исмену место рядом. – Твоим плащом укроемся.
– Разве можно тебя лежать рядом с мужчиной?
– Можно. Ты еще не мужчина. Не обижайся, – виновато улыбнулась она, заметив, как Исмен переменился в лице. – Ложись.
– Нет, – упрямо помотал головой Исмен. – Я лучше в том углу…
– Замерзнешь. Потом придется тебя от камней отдирать. Ложись. Не капризничай.
– Аргинпаса не разгневается?
– Нет. Ты же настоящий ксай, а не пастух из племени гаргареев.
Исмен осторожно прилег, стараясь не касаться юной албаны. Накрыл плащом себя и ее. Угли тлели, освещая грот красными бликами. Где-то внизу послышалась возня. Репейник, лежавший у входа, подскочил, прислушался.
– Это волки нашего козла делят, – успокоила всех Томирис. – А вот, слышишь? Хозяин – ирбис пожаловал.
– К нам они не придут? – забеспокоился Исмен.
– Нет. Звери огня боятся. Я так разложила угли, что они всю ночь будут тлеть. Потом, Репейник, если что – поднимет тревогу.
Угли потрескивали. Внизу продолжал рычать ирбис. Волки огрызались. Прошуршала крыльями ночная птица.
– Исмен, – тихо позвала Томирис. – Расскажи о себе: кто ты, какого племени, как стал ксаем?
– Разве тебе это интересно?
– Интересно. Ты уже убивал врагов?
– Да, – чуть помедлив, ответил он.
– И что при этом чувствовал?
– Чувствовал? – он подумал. – Не очень-то приятно отнимать жизнь.
– Расскажи, – мягко потребовала Томирис.
Она слушала и не перебивала. А Исмену даже стало как-то легче, когда выговорился. Горе и обиды, накопившиеся в душе, таяли, как грязный весенний снег. Все еще не проходило то неприятное ощущение, когда он разрывал копьем бок охранника каравана.
– Много тебе выпало испытаний. Жалеешь, что потерял семью?
– Если честно, даже не знаю. С одной стороны – конечно: жалко дядьку, сестер, братьев; а с другой…, я жил у них, как невольник. Если бы не нападение роксоланов, до сих пор бы пас кобылиц, ходил в рубище из конопли, да питался тем, что от ужина останется. Теперь – я свободен. Никто надо мной не властвует. К тому же сколоты меня в ксаи посвятили. Раньше только мечтал стать воином. Да и мечта казалась – несбыточной.
– Надо же, – задумчиво произнесла Томирис. – Тебе повезло, что ты встретил Фидара.
– Савр послал его мне в помощь. А ты убила первого врага?
– Я никому не рассказывала. Только тебе скажу, – прошептала она. – Однажды я объезжала долину в дозоре и заметила дарга. Он хотел угнать наших лошадей. Пастуха гаргарея убил. Дарг мог легко победить меня. Мужчина на вид – сильный. Но он подумал, что я не одна, и решил удрать. Я долго гналась за ним по горам. Конь у него хороший был. Но дарг плохо знал дорогу, вылетел к обрыву и не успел осадить скакуна. Свалился в пропасть вместе с конем. Я, как положено, отрезала голову дарга, принесла Справедливой Матери. Так записали на меня подвиг.
– Можно тебя спросить о личном?
– Это еще о чем? – насторожилась албана.
– Почему Дзерасса тебя назвала полукровкой? Вы же сестры.
– Нас, таких дочерей у Справедливой Матери аж два десятка. Дзерасса ее родная дочь, от плоти и крови. Меня же удочерила. Частенько албаны делают дерзкие набеги на далекие земли. Из походов они пригоняют скот, привозят награбленное добро и маленьких девочек. Вот, я – одна из таких трофеев. Откуда меня привезли, кто мои родители – понятия не имею.
– Ты прости, что навлек на тебя гнев Справедливой Матери. Без разрешения вошел в цитадель…
– Забудь! – вдруг резко оборвала его Томирис. – Никогда не жалей о том, что уже произошло. Мы не властны над судьбой. На то есть Боги, чтобы направлять нас или предостерегать. В том есть и моя вина. Я тебя не предупредила и не вышла встретить вовремя… Не стоит об этом вспоминать. Что случилось – того не вернуть.
– А как тебя накажут за драку?
– Отправят лисой.
– Лисой? Что это значит?
– Лисы пробираются тайными тропами в чужие земли и высматривают добычу. Например, богатое селение или становище кочевников с тучными стадами. Лиса следит, подсчитывает вражеские силы, прикидывает, как лучше напасть. Затем возвращается и обо всем докладывает Справедливой Матери. По ее следу албаны идут в набег.
– Разве это наказание?
– Еще какое, – глухо ответила девушка. – Если лису заметят, то сразу убивают, ни о чем не спрашивая. Из трех лис только одна возвращается.
– И когда тебе отправляться?
– Скоро.
У Исмена стало грустно на душе.
– Мы с тобой больше никогда не увидимся?
Томирис повернулась к нему, приподняла голову, подперла щеку рукой. В темноте блеснули ее глаза. Исмен почувствовал на шее горячее дыхание.
– Зачем?
– На охоту вместе сходить…, – неуверенно предположил Исмен.
Она вновь легла на спину.
– Поохотимся. После смерти, в полях блаженства, если Аргинпаса позволит. Все! Давай спать, – сменила она тон на жесткий.
– А можно еще вопрос?
– Ну?
– Зачем албаны правую грудь перетягивают? У тебя тоже ремень широкий через плечо.
– Глупее вопроса не мог задать? – недовольно пробурчала Томирис. – Когда лук натягиваешь, да потом спускаешь тетиву…
– И что?
– Что, что! Тетива по груди бьет. Чтобы грудь не мешала стрелять, ее ремнем и перетягивают. Заканчивай болтать. Отвернись в другую сторону. На бок ложись.
Исмен послушался, тут же почувствовал, как к нему прижалась теплая узкая, упругая спина Томирис. Снаружи все стихло. Репейник сопел и поскуливал во сне. Наверное, гнался за кем-то. Исмен постепенно провалился в сон.
Ему приснилось, что он лежит в том же гроте, чувствует спиной спину девушки. Вдруг улавливает шепот: это Томирис молится Аргинпасе.
