вроде дубины и голыми кулаками не пробить, а вот Фу Мэнсю была всего на третьем уровне концентрации и вряд ли даже своей слабой защитой умела пользоваться. Она была моим самым слабым и уязвимым местом.
— Стоять, не так быстро, господин, — притормозил меня торговец, выходя с ещё двумя бугаями за спиной из-за прилавка.
Дождался, гад, охрану и теперь осмелел, вышел, грудь колесом, лыбится.
— Я человек не обидчивый, — заявил мужчина, разводя руки в стороны, — мог бы стерпеть угрозы и просто так вас отпустить, но теперь слишком поздно. Мне пришлось вызвать охрану, ведь вы настаивали на разговоре с хозяином. Если вы передумали с ним встречаться, то придется заплатить за нанесенные мне оскорбления и то, что я потревожил этих уважаемых господ. Им пришлось оторваться от своих важных дел, но уверен, они также будут готовы вас простить за скромное вознаграждение. Думаю, того мешка с серебром, что висит у вас на поясе, будет вполне достаточно, чтобы замять этот неприятный разговор. Господа, вы согласны?
Головорезы закивали головами. Кто-то демонстративно уставился на вжавшуюся в меня девицу Фу. Она хоть и была меня старше на год, ростом не вышла, едва дотягивая макушкой до плеча. Бедняжка тряслась непрерывно, и я решил, что просто уйти теперь я тоже не могу. Нужно было придать моей спутнице уверенности, и я опять заговорил в агрессивном и очень грубом ключе. Предупредил, что у ребят есть три секунды, чтобы разбежаться и попрятаться в норы, откуда они выбрались или я за себя не отвечаю.
Меня опять не испугались. Щуплый шестнадцатилетний парень никого не пугал и не впечатлял, что бы он ни говорил. Оно и понятно. Когда никто не видит ауру культивации, силу неизвестного противника в первую очередь оценивали по его возрасту — чем моложе, тем слабее. Я выглядел, как слабак с вторым-третьим уровнем концентрации Ци. А даже если и с четвертым, то все здесь были не слабее пятого-шестого. Мои грубые слова согнали ухмылки с лиц головорезов. Теперь и они приняли угрозы на свой счет и оскорбились. Перестал придерживаться напускной вежливости и торговец.
— Парни, похоже этот малолетний ублюдок не хочет решить всё по-хорошему. Раз он не знает, где его место, давайте его проучим. Только не бейте сильно по голове, мертвец урока не поймет. Он, как я понял, мелкая сошка из клана Су, убивать не надо. Нам проблемы с этим кланом не нужны. Босс будет недоволен. Возьмем то, что нам причитается за нанесенные оскорбления, выбьем пару зубов и отпустим, согласны?
— "Да", "Ага", "Угу", "Сделаем", "А давайте и девку его приласкаем, управляющий Мо", — откликнулись бандюки, дополнив предложение торгаша, оказавшегося целым управляющим преступного бизнеса.
— Девку не трогайте, босс сам решит, что с ней делать, — одернул подонков мужчина и в следующую секунду вскрикнул, схватился руками за ногу и хромая, подался назад.
Было из-за чего. Едва охрана этого притона двинулась в мою сторону, я выхватил футляр, вытряхнул из него иглы вверх и закрыв глаза, полем Ци пробил сразу по всем головорезам, используя их мысленный образ и эфирный двойник с точным указанием места укола. Иглы сами нашли цель, но на всех противников отравленных Инь игл не хватало. Целей семь, а игл шесть. Вот торговцу и досталась обычная. Честно говоря, хотел одновременно уложить на землю всех гадов. Гадёныш за прилавком уже достаточно сказал, чтобы кормить червей, но мне нужен был информатор, кто-то, кто всё же расскажет, кем является местный главный босс, поэтому барыгу-управляющего я атаковал не в шею, ухо или глазницу, а просто легонько ранил в ногу.
Дальше я быстро пробежался и собрал иглы с ещё живых тел. Одного кратковременного, но очень точного укола достаточно. Попадание порции Инь с кровотоком в сердце или голову сделает смерть неизбежной, а сливать слишком много ценного яда Инь в обычного слабака не имело смысла. На глазах шокированной и озирающейся по сторонам помощницы я удаленно собрал иглы в футляр с ещё трепыхающихся на земле тел и подошёл к скулящему, как щенок барыге. Его иглу я не стал выдергивать удаленным импульсом, а перед тем, как вытащить рукой, ещё и стукнул сбоку ногой, заставив мужчину взвыть уже от реальной боли.
— Пощадите, господин. Я был неправ, ошибся, вы же мастер из гильдии убийц. Вам же не моя жизнь нужна. Приношу свои извинения, пощадите жалкого слугу, я выполню любой ваш приказ.
— Говори, — выдернув рукой иглу из-за чего кровь хлынула ручейком, потребовал я.
— Что говорить? Что вы хотите знать, господин, спрашивайте.
— Ты, сука, издеваешься? Я спросил, откуда у тебя этот проклятый артефакт? Мне тебе и уши иглами прочистить?
— Нет, не надо, господин, я понял, я всё скажу. Эту пластину у какого-то уличного прохожего вместе с кошелем срезал пройдоха Фань. Он обычный вор, так, мелкая сошка. Он её одному из моих помощников на продажу за двести серебра сдал, всё что заработаем сверху наше. Так она здесь и оказалась.
— Кто был этот прохожий, откуда у него появилась эта табличка, знаешь?
— Нет, господин, откуда же? Но я смею предположить, что он бродил по нашей торговой улице и купил её в одной из лавок. Пройдоха Фань не рискнул бы воровать в богатом торговом квартале, где много стражи и его могли бы поймать.
— Где живет этот вор? Мне нужно точно знать откуда у него появился этот артефакт.
— Господин, вы не сможете с ним поговорить. Фань давно не приходил, я решил узнать в чем дело и недавно мне рассказали, что он уже месяц как мертв. Правда, он уже тогда, когда приходил сдавать табличку, выглядел больным, шатался и трясся, словно мерзнет. Никто тогда не спросил, что с ним, но оценщик артефакта предупредил меня, чтобы я руками табличку лишний раз не трогал или она высосет из меня всю жизнь.
Я ему по глупости не поверил, решил проверить, а когда мой слуга притронулся и сам попытался её исследовать, на три дня сознание потерял. С тех пор я её даже руками не касался. Вы всё верно говорите, похоже, это какой-то проклятый артефакт, но вещь явно очень ценная, судя по орнаменту и символам очень древняя, это какое-то древнее духовное сокровище. Я их немало повидал, и таких в городе давно не появлялось, разве что… в другой местной лавке
