Никакого Мазура я не знаю.
– Это человек, который был у вас перед моим приходом, – капитан чрезвычайно ясно выговаривал сейчас все слоги, будто боялся, что доктор его не поймет. – Человек с негнущейся ногой.
Доктор махнул рукой: ах, этот. Этот хотел вставить себе зубы. У него совершенно разрушенный рот, половины зубов не хватает, даже удивительно, как взрослый человек мог довести себя до такого состояния.
– И все? – Казалось, капитан глазами сейчас сделает в докторе дырку.
– Все, а что еще? – И доктор сделал шаг в сторону – так, чтобы прикрыть собой столик, на котором лежали микроскопические слитки. Но Горовой уже увидел все, что хотел, – две маленькие желтые капли на белоснежной салфетке.
– Понятно, – сказал Горовой. – И о чем же вы с ним договорились?
Договорились встретиться через неделю и начать лечение. А что?
– А то, что вы мне врете, – отвечал Горовой, – и делаете это совершенно напрасно. Вы открыли дома частный зубоврачебный кабинет, а это противоречит законам Союза ССР. У меня к вам предложение: я закрываю глаза на вашу незаконную коммерцию, а вы подробно, во всех деталях, рассказываете мне, что тут произошло. И не забудьте, кстати, про золото, которое гражданин Мазур предложил вам у него купить.
– Какое золото? – удивился доктор.
Горовой отодвинул его в сторону, двумя пальцами осторожно взял желтую каплю, показал хозяину дома.
– Ах, это… – протянул дантист. – Но это мое золото, клиент тут ни при чем.
Капитан нехорошо улыбнулся. Ни при чем, значит? Хорошо. А откуда же у него взялось это золото?
– Я его приобрел, – отвечал доктор с некоторым вызовом. – Совершенно официально, для протезирования.
Горовой покивал: ну да, конечно. Для протезирования. Только вот интересно, с каких пор зубные доктора золото приобретают в виде неочищенного шлихтового золота? Или у него есть еще и подпольный завод по очистке и плавлению драгметаллов?
Доктор сглотнул, и лицо его сделалось серым.
Нет, шалишь, подумал капитан злорадно, какую-никакую власть над умами наша контора еще имеет.
– Итак, я вас слушаю, – сказал Горовой, по-хозяйски усаживаясь на стул. – Будьте любезны, весь ваш разговор в мельчайших подробностях, ничего не утаивая.
* * *
Выйдя от доктора, Мазур не направился прямиком в гостиницу, как думал капитан Горовой. Он прошел вперед, потом свернул за угол, потом еще раз, еще и оказался на той же улице, но с другой стороны.
Воздух свободы сыграл с ним злую шутку, и он на время забыл о предосторожностях. Однако, выходя от дантиста, лейтенант неожиданно испытал знакомое любому зэку ощущение – что на тебя смотрят, за тобой следят. Быстро мазнул взглядом вокруг, никого не увидел, однако зловещее ощущение его не оставляло. Тогда он решил проверить, нет ли поблизости соглядатаев, и пошел в обход, рассчитав так, чтобы увидеть дом доктора с некоторого расстояния. Какие тут могли быть соглядатаи и откуда вдруг они взялись, он сказать не мог, но постороннее враждебное присутствие все равно чувствовал очень ясно.
Ему повезло. Сделав круг, Андрей Иванович еще успел заметить, как в дом к дантисту заходит какой-то усач со странно знакомой походкой. Но не только походка показалась ему подозрительной. Удивило его и то, что человек не позвонил в дверь, а вошел прямо так. Выходит, он видел, что Мазур вышел от доктора, а дверь оказалась незапертой. Если это пациент, почему он не вошел сразу, как только вышел Мазур, почему ждал? Нет, тут что-то не то, и что именно тут не то, непременно следует выяснить.
Он устроился поудобнее, но так, чтобы от дома его не было видно, и стал ждать. Ждать ему пришлось недолго, всего минут десять. И это тоже было удивительно – какие манипуляции мог провести за столь короткий срок зубной врач? Разве что осмотреть пациента. Или побеседовать о делах, не имеющих отношения к медицине, как только что вышло у них с Федором Николаевичем.
Серая дверь отворилась, из дома вышел давешний пациент. Лицо его показалось Мазуру незнакомым. Впрочем, разглядеть лицо там было трудно: усы и надвинутая кепка скрывали физиономию неизвестного гражданина надежнее любой маски. Однако походка пациента снова показалась ему удивительно знакомой.
Когда Мазуру повредили ногу и он потерял возможность нормально передвигаться, он стал обращать внимание на то, как ходят другие, и обнаружил, что походки людей почти так же разнообразны, как и сами люди. И тогда лейтенант стал, если так можно выразиться, коллекционировать эти походки. Их можно было классифицировать по целому ряду показателей, например психологическому – робкая, смелая, испуганная, властная, развязная, уверенная, виноватая, гордая, ленивая, печальная, смиренная и даже подхалимская. Различались походки по статусу носителя: авторитетная, жлоба, вертухая, следователя, начальника, политического, бытовика и так далее. Отдельный разряд порождала и пластика: стальная, деревянная, пружинистая, мелкая, размашистая, прыгучая, косолапая, стелющаяся, шаркающая – и тому подобное. Объединяясь в одном человеке, все эти показатели могли дать совершенно уникальный вид походки.
Усач, вышедший из дома дантиста, походку имел необычную – он чуть-чуть разворачивал стопу наружу, как это делают балетные танцовщики. В целом, однако, на танцовщика он бы похож мало: фигура коренастая, как у борца, а руки почти не отмахивают, будто он все время держит их по швам. Манера ходить, согласитесь, редкая, однако Мазур был совершенно уверен, что эту походку видел не так давно. И даже более того – он встречал ее регулярно.
Вопрос: где мог видеть вчерашний зэк что-то такое, что повторялось бы из раза в раз? Разумеется, в лагере. Однако это явно не был его товарищ по несчастью политический, не урка и не бытовик. Таким образом, это должен быть кто-то из вольняшек или из лагерной обслуги.
Он начал перебирать в голове всех насельников прииска, кого мог с ходу припомнить, и вдруг его словно молния ударила! Именно так ходил приисковый следователь капитан Горовой. Скажем прямо, это был первостатейный гад. Он прибыл на прииск года три назад, и от него стонали не только политические, но даже блатари, которым обычно все сходило с рук. В свое время Горовой привязался к самому Мазуру. Сначала хотел, чтобы тот писал за него контрольные и курсовые, а потом, обидевшись, решил его уличить в выдуманном преступлении. Добиться он ничего не смог, но нервов зэку попортил изрядно. И тот не удержался: незадолго до освобождения накатал на капитана жалобу. Время было шаткое, изменчивое, нелегкое для подобных людей, так что в результате проштрафившегося следователя даже, кажется, погнали из лагеря.
Вспомнив это, Мазур вспомнил и то, где он встречал раньше замаскированного капитана. Он видел его сегодня краем глаза, когда сам стоял в фойе гостиницы. Тот сидел, прикрываясь газетой, но Мазур все равно его заметил, хотя и не смог узнать сразу.
Но что, черт возьми, нужно тут
