class="p1">— Вы о форме?
— Да. Спроси кто меня сейчас: с кем из этих молодых людей я танцевала? Я ведь и не вспомню. Мундиры, мундиры… Это обезличивает, вам не кажется?
Он посмотрел на меня внимательно, и я подумала, что разболталась. Кивнул.
— Пожалуй. Девушкам в этом отношении проще. Хотя бы цветок в волосы или украшение — и вы уже все разные. А мы, действительно…
— Не расстраивайтесь. Подходя с другой стороны, на фоне формы ярче выступает индивидуальность. Если она есть. Но нужно время, чтобы её рассмотреть, а времени у нас как раз нет.
Я заслужила ещё один внимательный взгляд и поспешила перевести разговор:
— Расскажите лучше про этот ваш поход. Никогда не была на море. Это, наверное, тяжело и страшно?
Этому коварному приёмчику меня Баграр научил. Не знаешь о чём говорить — позволь парню рассказывать тебе, какой он сильный, смелый и как здорово справляется со всякими трудностями. Кроме того, мне действительно было интересно — как оно здесь в военном флоте устроено? Да и цифра у него на значке «1» — значит, показал выдающиеся успехи (или как там это называлось?) — вот, пусть и рассказывает.
ЕЩЁ ТАНЦЫ
Весь остаток длинного вальса я развешивала уши. Парень оказался весьма неплохим рассказчиком. Не знаю уж, присочинял ли он, но за три недели морского похода случалось и сложное, и неожиданное, и забавное. И когда вальс закончился, Дима отвёл меня к моему месту, но не отошёл, потому что не успел рассказать развязку очередной забавной истории.
Распорядитель возвысил голос:
— Дамы и господа — «Осенний сад»!
Это снова был вальс.
— Не откажите мне в удовольствии? — Дима предложил мне руку.
— А нас не осудят за два танца подряд?
— Да кто заметит! Пойдём!
Как вы заметили, мы как-то незаметно перешли на «ты». Второй вальс оказался не таким длинным (а потому не таким интересным), и Дима заручился моим обещанием, что на ужин я сажусь с ним в пару, а он, в свою очередь, обещает представить мне своих друзей, с которыми вечер точно будет не скучен. Согласилась, конечно. Хоть какое-то развлечение в этом царстве строгости!
Ещё два коротких вальса промелькнули, я даже особо и не запомнила, с кем танцевала. Постепенно и гардемарины стали смелее, и девушки не столь деревянны. В паузах между танцами завязывались некие разговоры, в том числе и в группах.
А потом пошёл первый котильон! Это была вроде как игра. Все пары вставали в круг, мужчины спиной в центр, а девушки к ним лицом. Потом все дружно делали «напра-во!» (не под команду, конечно, это я так утрирую) и начинали двигаться вперёд, поочерёдно подавая встречному правую руку-левую-правую-левую, как будто здороваешься, или ещё больше похоже, как будто плывёшь — пока распорядитель не подаст сигнал и музыка не остановится. Тогда все, кто с кем остановился в паре, делают по залу круг (как здесь называют — тур) вальса. И так несколько подходов.
Завершающий котильон назывался «Вальс с цветком». Для этой цели имелась роза на крепком стебле (наверное, чтобы нервные особы в волнении её не измяли, хе-хе). Распорядитель вручил цветок высокой девушке с четвёртого отделения, которую поставили по центральной линии зала, ближе к оркестру. Все гимназистки и кавалеры выстроились в две очереди справа и слева, наподобие крыльев. Дальше всё происходило так. К даме подходят и кланяются два кавалера из очереди. Она выбирает, с кем будет танцевать, а оставшемуся вручает розу. Кавалер с розой становится на её место, а пара начинает танцевать тур вальса, после чего ей снова нужно будет разойтись в концы очередей. Тем временем к кавалеру подходят две девушки из очереди, приседают в реверансе, и он также делает выбор, а остающейся вручает розу.
В моём представлении это был довольно затянутый процесс, но на деле всё начало происходить довольно быстро, очереди потекли, как ручейки, а зал наполнился кружащимися парами. И всё это под непрекращающуюся музыку.
Гости в это время снова получили возможность размяться, поглазеть на выставленные художества и пройтись неподалёку от императрицы с её приближёнными, о чём впоследствии можно было всю жизнь хвастаться.
Пара старших девиц в очереди передо мной потихоньку обсуждали свою одноклассницу, которая непонятно что нашла «в этом дядьке», а теперь ещё и вместо котильона села с ним на одну из гостевых банкеток, и уже полчаса что-то обсуждает. И никто им слова не скажет!
УЖИН
Минут через двадцать распорядитель объявил котильон завершённым, как и всю танцевальную часть вечера, и гости вслед за императорской ложей потянулись в цветочную гостиную.
Я наблюдала за выдвижением главных гостей — интересно, всё же. Императрица выступала спокойно и с достоинством. Сразу следом за ней шла весьма молодая девушка, лет, я бы сказала, шестнадцати. Дочь? Как это называется — великая княжна, вроде бы?
Девушка была довольно светленькая, и платье на неё оттеняло эту блондинистость — льдисто-голубое, струящееся. Выражение лица княжны было не особо довольным, и общего впечатления не спасали ни шикарная причёска, ни длинные изящные серьги, ни колье бриллиантовой сеточкой. Я её, в принципе, понимаю. Притащили в какой-то сиротский дом, молодёжь танцует, столько симпатичных кавалеров, а она вынуждена сидеть…
Возле дверей произошла какая-то заминка, и личико княжны сделалось совсем досадливым. Задрав подбородочек, она сошла с возвышения и повернулась к выходу. Ох, ты, какой вырез! Декольте на спине опускалось почти до талии и было перехвачено несколькими тоненькими тканевыми шнурочками, образующими сеточку, создающими ощущение определённой хрупкости и невесомости — шарман!
Позади меня раздалось лёгкое покашливание, и, обернувшись, я увидела двоих слегка улыбающихся курсантов:
— Барышня, — начал тот, что повыше, — просим вас разрешить наш спор и оказать честь одному из нас, позволив сопровождать вас на обед.
Я непроизвольно прижала руку к сердцу:
— Простите, господа, но я уже обещала другому…
Не успели они откланяться, как появился Дима и предложил мне руку, словно на танец:
— Идём?
— Конечно.
Цветочная гостиная выглядела непривычно. Диваны и банкетки были из неё вынесены, а вместо них — выставлены два ряда столов, обставленных стульями, каждый на восемь человек. Между столами сохранялся широкий проход, для разноса и развоза на специальных тележках блюд для последующих перемен.
Длинный императорский стол установили на возвышении, где в обычное время было подобие сцены.
Курсанты (подозреваю, что договорившись заранее) рассаживались за столы дружескими компаниями. Мой кавалер получил невидимый мне сигнал и решительно повлёк меня в гущу толпы, прикрывая от возможных случайных столкновений. За столом, к моей огромной радости, сидела Маруся и ещё две девочки из нашего отделения, знакомые мне меньше.
— Прошу, — Дима отодвинул мне стул и представил своих друзей: — Александр, Иннокентий, Добрыня.
Я повторяла каждый раз: «Очень приятно», — а на «Добрыню» удивилась:
— Добрыня? Правда? Это не шутка? Добрыня же — это что-то былинное…
— В молодости, — ответил слегка покрасневший Добрыня, действительно отличавшийся мощным телосложением, — мои родители были очень романтично настроены.
— А вам идёт, — похвалила я, — такой богатырь!
Юля из шестнашек, которая сидела рядом с ним, расцвела, как будто ей медаль досталась, а остальные парни сразу приосанились и расправили плечи.
— Морская академия всегда славилась богатырями, — улыбнулась Маруся. — Хотелось бы поднять тост за таких прекрасных кавалеров. В графинах, конечно, лимонад, но бокальчики всё равно будут звенеть красиво.
— Барышни, барышни! — вскочил Александр. — Только после тоста за прекрасных хозяек этого места. За вас!
Вокруг всё ещё происходило упорядочивающееся движение, а мы уже разлили лимонад и слегка чокнулись хрусталём, придя ко взаимному соглашению, что неплохо было бы поднять бокалы за нас за всех. После целого часа танцев пригубить прохладного сладко-кисленького напитка было весьма приятно.
Стол гардемарины выбрали весьма удачно — мы оказались и не с краю, и достаточно прикрыты от начальства теми, кто сидел ближе к возвышению. Народ как-то вдруг расслабился и заговорил свободнее — и я тоже почувствовала, что некое напряжение незаметно отпустило. Парни шутили, девушки болтали, и уже не держались строгими павами.
Столы ломились от изысканных закусок, и кавалеры немедленно принялись ухаживать за своими дамами, стремясь, чтобы те ни в чём не имели недостатка.
— Дамы и господа, минуту тишины! — возопил распорядитель. — Прошу наполнить бокалы!
Не знаю, ставили ли взрослым гостям вино, но наши мальчишки бодро долили всем лимонада.
Поднялась графиня Строганова. Её слово было не так лаконично, как императрицыно. Наталья Петровна благодарила дорогую Анну Палну (это
