ним очень повезет. Это произошло как раз неделю назад и воспоминания были еще очень свежими. Находиться в его обществе мне было некомфортно вдвойне.
С каждым выпитым бокалом чувствую его взгляды все острее, а свое сознание — все меньше.
Танцы, жар, пот струится по телу. Веселье и громкий смех.
Шампанское не кончается. Я понимаю, что мне хватит и давно. Пытаюсь отказаться, но брат Кристины оказывается рядом и вливает бокал силой, якобы в шутку. Он удерживает мою голову, капли шампанского катятся по щекам и шее. Мне не смешно, но я пытаюсь не захлебнуться и глотаю.
Мне хочется оттолкнуть его от себя. Я закашливаюсь.
Умоляю официанта принести мне кофе. Сознание так расплывается, что не понимаю даже блондин он или брюнет. Все пятнами.
Звуки оглушают так, что хочется спрятаться.
Встаю и стараюсь найти дорогу в туалет. Мне нужно выблевать из себя все выпитое, чтобы убрать этот туман. Не тошнит, но потребность такую чувствую. Надеюсь, что после этого хоть немного протрезвею.
Последний бокал был почему-то особенно пьяным.
Чувствую, как кто-то берет под локоть. Еле контролирую себя, чтобы не упасть. Плохо очень. Отключаюсь секундами. То есть то нет. Вспышками.
Пытаюсь понять, кто ведёт меня и поднимаю пьяные глаза — Юра, брат Кристины. Расслабляюсь. Нечленораздельно прошу отвести меня в туалет.
Он обещает сделать это и оглядывается назад. Не понимаю жеста.
В мужском туалете никого, в женском пробка из девушек. Он вводит меня в мужской, слышу, как хлопнула дверь.
Следом входят его друзья. Еле различаю их. Их лица похожи на бежевые пятна. Ни глаз ни бровей. Как сквозь туман слышу:
— Ничего девочка, сейчас тебе станет лучше. Не волнуйся.
Кто-то давит мне на плечи явно желая опустить на колени. Не понимаю, что происходит. Тело отнимается, не могу его контролировать. Валюсь назад, больно ударяюсь затылком.
Пьяный мужской хохот чуть отрезвляет. Я пытаюсь что-то сказать, но даже рот не слушается совершенно.
Сознание отключается все чаще. Хочу орать, хочу встать, хочу драться. Вместо этого только слезы катятся по щекам. Паника ждёт изнутри.
Меня тянут за шкирку прямо по грязному полу туалета. Чувствую боль от чужих рук.
Опять пытаюсь закричать, но слышу свое мычание.
— Сейчас дорогая, подожди. — опять взрыв мужского хохота вокруг. Кто-то больно прислоняет меня к стене.
Чей-то палец оказывается во рту.
— Она сосать-то ещё сможет? Ты не переборщил дозу?
— Сможет, чувствуется в ней потенциал.
Они опять противно ржут.
Ничего не понимаю, зрение предает окончательно. Чувствую только свет, пытаюсь поднять руку — не могу. Внутри себя ору и плачу… умираю…
Чей член оказывается в моем рту первым я не знаю. Смогла восстановить этот факт только потом по видео в сети.
Их было трое. Они чередовали друг друга.
В кадре было мое лицо крупным планом. Я совершенно заторможена. Не моргаю, не подаю признаков жизни. Как будто это не я.
Все происходит не со мной.
Сознание пришло в следующий раз только тогда когда последний из них кончил мне в рот. Это был Юра.
Он больно взял мое лицо за подбородок и поднял к своим глазам:
— Не захотела быть со мной, шлюха. Получай, что заслужила.
И смачный плевок из его рта летит мне в лицо.
На видео этого, конечно нет. При том, что меня снимали крупным планом — остальные остались инкогнито.
Дальше хуже. Как в бреду слышу голос Кристины, ее слезы. Она звонит кому то.
Опять отключаюсь.
Включаюсь у папы на руках. Он умывает меня ледяной водой в том же туалете. Зло, со всей силы трёт мое лицо. Ненавидит меня.
Но умыв, берет на руки и выносит из клуба. Не бросает.
Очнулась в больнице, под капельницей. Сознание уже не плыло. Страшно болело горло, тело было ватным, осознание произошедшего и воспоминания возвращаться не хотели совсем.
Плохо. Просто плохо. В каждой клетке.
Мама с папой рядом. Плачут. Рады, что жива. Не поминают что случилось. Как их мудрая и непьющая дочь докатилась до дна.
Расспрашивают, и я рассказываю что помню. Помню немного, но все что есть.
Кристина приносит мою сумку и телефон в больницу на следующий день. Обвиняет меня в том, что я та ещё шлюха. Сразу трёх парней соблазнила на ее то вечеринке. Я ошарашена. Она считает, что это я уговорила парней на групповой минет и сделала все добровольно.
Реву два дня на пролет. Не могу остановится.
Родители Кристины богаты, папа в администрации города. Мать общественный деятель областного масштаба. Добиться чего-то невозможно.
Полиция тонко намекает мне направление в котором я могу идти вместе со своим заявлением…
Через время вижу сообщение от одноклассника: «Марго, это что ты?» и ссылка.
Перехожу и… пиздец…
Мы отчаянно начинаем жаловаться на это видео везде, где возможно. Пишем письма. Просим, умоляем. Где-то понимают, где-то нет.
Большинство источников заблокировали. В некоторых — осталось.
Накрывает от бессилия. От беспомощности. Орать хочется во все горло, но горло болит.
Каждая знакомая собака на улице тычет в меня пальцем и называет членосоской. Каждый мужик имеет право крикнуть: «а мне пососешь?».
Впадаю в транс. Не хочу ничего. Вообще. Совсем. Умереть хочу. Не видеть никого.
Лью слезы и наконец рассказываю родителям про видео.
Через два дня приходят какие-то люди, оценивают квартиру. Мама перед ними расстилается.
Ничего не понимаю, но и сил вникнуть в ситуацию просто нет.
Как в бреду вижу как мама продает какие-то вещи. Что-то пакует и наконец сообщает мне что в субботу мы переезжаем в Москву. Навсегда.
Я никогда сюда больше не вернусь. Тут для меня нет больше жизни. И не будет. Юра сделал все возможное, чтобы уничтожить меня. Начисто. Стереть меня как хреновый рисунок.
А я в такой депрессии, что посмотреть на себя не могу. Сил нет. Противно. Как могла? Что мне под мешали? Зачем, за что?
Отказала мудаку — да, но разве можно за это…?
Видимо можно. Сильным можно все. Слабым можно выживать.
Значит выживу. Значит стану сильной.
Случайно попадаю на рекламу школы персональных ассистентов. Уже в сьемной бабкиной девушке в Москве.
Это мой шанс. Хочу начать все с нуля. И начинаю.
Глава 12
В настоящее время.
Конец. Просто конец.
По другому не назвать. Смогу ли я предать Пашу? Пойду ли на этот шаг, чтобы защитить себя?
Чувствую кожей ОлеНик шутить не будет — сольет видео. Для нее чужая жизнь игрушка. Лживая старая стерва.
Стон вырывается от бессилия.
Я взяла отсрочку. Но если Паша не пригласит
