Книга Лэйла-стероид - Артур Раин

ржавой. Просто потому, что тем, кому потом приходилось работать с его статьями, это страшно не нравилось и они делали ему не то чтобы замечания, но давали понять, что преуспевающий репортер может позволить себе нечто лучшее, чем рыжая скрепка. И в принципе, печатать статьи можно было бы и на компьютере, в начале 21 века.

Редактор испортил все удовольствие, сорвав ржавый металл с листков, прежде чем отдать статью подвернувшемуся сотруднику.

— Галопом! — приказал он. — Чтоб через полчаса передать верстальщику. А ты запомни, — редактор обернулся к Диме, — если статья хреновая, я бухгалтерский листок с твоим гонораром использую вместо туалетной бумаги.

Молохов сел на стул, почувствовав, как внезапно накатилась волна усталости. Нет, он не будет говорить Маме, что корпел над статьей чуть ли не всю ночь. Это будет выглядеть…

Неправильно.

Редактор подостыл, притих и, взглянув на часы, даже налил провинившемуся Диме полученной по бартеру минералки. Эта удивительная жидкость, едва оказавшись в редакции, мгновенно прославилась, благодаря своему совершенно отвратительному вкусу. Пить ее без содрогания поначалу мог только заключивший эту сделку рекламный агент, но вскоре халявный напиток, стоявший на всех столах, начал постепенно не то чтобы нравиться, но восприниматься как неизбежное зло и вскоре, все работники начали понемногу попивать минералку, неизменно чередуя глотки с возгласами отвращения.

Молохов с сомнением взглянул на непонятно большие пузырьки углекислого газа, покрывшие внутреннюю поверхность высокого стакана, и задумчиво отхлебнул. Его передернуло. Тем не менее усталость как рукой сняло. Секунд на десять.

Дима взглянул на Маму и почему-то вспомнил, что так до сих пор и не узнал, почему этого полноватого рыжеусого мужика прозвали Мамой.

— Папарацци твой возник, — уже совсем благодушно сказал редактор, неправильно истолковав взгляд Димы. — Сказал, чтоб позвонил, как только объявишься.

Молохов несколько оживился.

— Он не сказал, где обретается, дома или у своей?

— Не доложил.

— Ну конечно, — буркнул Дима, подтаскивая к себе редакторский телефон. — И чего это я спрашиваю? Разве он когда-нибудь…

Палец Молохова завис над пультом.

«Итак, какой номер наберем? Домашний или. Лотерея, лотерея…»

Дима набрал домашний номер. После девяти гудков трубку сняли.

Интересно, выиграл я или нет.

— Какой мудак растрезвонился? — послышался в трубке мятый голос Бомжа.

— И тебе доброго утра. Ты на вопросы то в состоянии отвечать или как?

Трубка икнула.

— Понятно. Задаю первый…

— И последний.

— Получились?

Бомж замолчал. Перед мысленным взглядом Молохова возникла его потрепанная физиономия, довольно ухмыляющаяся.

А вот не буду злиться. На зло. Молчи хоть год.

— Приезжай ко мне. Тут и поговорим, — заявил Бомж.

— Да какого хрена! — не выдержал Дима.

— А по дороге не забудь купить какой-нибудь дорогой иностранной бурды. Как обещал. Все!

Молохов поцеловал трубку, сплюнул в сторону и повернул сияющее лицо к Маме.

— Без дураков? — недоверчиво спросил редактор. — Это действительно настолько хорошо?

Дима пожал плечами и вскочил.

— Там видно будет. Чемодан свой я оставляю. Вернусь часика через два.

Не слушая несущихся вдогонку криков редактора, Молохов выскочил за дверь, на ходу застегивая куртку. «Вечерний звон» не так давно разместился в новом офисе, находившемся на 12 этаже здания, принадлежавшего какому-то банку. Лифт только что подошел. Дима скользнул в просторную кабину вслед за двумя молоденькими девушками, оживленно беседующими о достоинствах какого-то нового ресторана. На мгновение прервав разговор, девушки оценивающе посмотрели на несколько сутуловатого, но в общем-то довольно привлекательного темноволосого самца, с резкими чертами лица, каждая клеточка которого, как казалось, находится в постоянном движении. Осмотр продолжался пару секунд, после чего разговор о ресторане возобновился. Самец временно недоступен. Весь в делах. Забившись в угол, Молохов, не в силах совладать со старой привычкой, украдкой сунул руку в карман и бросил мимолетный взгляд на краешек нечеткой фотографии, которая вскоре станет одной из многих, благодаря искусству Бомжа. На ней был виден лежащий человек, голова которого разбилась о бордюр. Левой кисти у мертвого не было, вместо нее рука заканчивалась длинным клинком.

* * *

В то время, когда Молохов лишь только начал писать обещанную к понедельнику статью, на другом конце города толстая пачка газет с шуршанием упала на продавленное сидение кресла с потертой цветастой обивкой. Вокруг царила темнота, но того, кто принес газеты она, кажется, не смущала. Он опустился на пол и протянул руку за первым номером, с глянцево-коричневыми буквами «Бульварный листок» на лицевой странице. Несколько минут ничего не было слышно, кроме шелеста переворачиваемых листов с полуголыми девчонками, растерзанными трупами и «звездными» лицами. Тускло светящийся взгляд читающего медленно перебегал с одной строчки на другую. Лишь после самого тщательного просмотра «Бульварный» отлетел в сторону, а сидящий потянулся за второй газетой в пачке, тоже оказавшейся славным представителем «желтой прессы».

Где-то далеко в темноте зазвонил телефон. Комок мокрого снега ударился о стекло. Соседи за стеной разразились необычно громкой бранью. Казалось и люди, и природа, словно сговорившись решили во что бы то ни стало оторвать любителя «желтизны» от его занятия. Однако листы продолжали переворачиваться, монотонно и тщательно изучаемые пронзительными кошачьими глазами.

Через час стопка перекочевала с кресла на пол. Сидящий аккуратно сложил последний экземпляр.

— Появятся, — тихим успокаивающим голосом произнес он. — Они обязательно появятся. Сетевые материалы можно подчистить, а вот эти нет.

Темнота сгустилась настолько, насколько ей положено было сгуститься в первом часу осенней ночи. Пронзительно скрипнул пол под чьими-то тяжелыми шагами. Проезжавшая за окном машина на мгновение осветила фарами бледные руки с длинными гибкими пальцами, гладящими нечто похожее на тонкую металлическую полосу.

— Я ведь заметил твою фотовспышку, — слова вылетали и растворялись в прохладном воздухе комнаты. — Скоро ты их продашь какой-нибудь редакции, а не выложишь в интернет, если не дурак, и тогда я побеседую с покупателем. Сразу же после этого тебя ждет сюрприз.

Говоривший прижался лбом к окну и