битое яблоко, снаружи еще ничего, но мякоть уже начала разлагаться. Так и я чувствовала боль и пустоту, безобразную пустоту. А он? Он быстро утешится в объятьях юных и доступных девушек.
— Лиза, я тебя люблю, что с тобой, не плачь, тебя скоро отпустят и все будет как раньше. Ничего непоправимого не произошло. — Он гладил меня по волосам и был неприятно близко.
Вот как? Значит для него ничего не произошло.
— Прошу, уйди. Оставь меня. — Он не слушал меня, лишь сгреб меня в охапку, и я почувствовала ужасную боль и жидкость, что-то растекалось подомной. Он отпустил меня и завопил.
— Врача, врача.
Подомной было пятно крови, мы вырвали катетер и часть кожи висело на этой трубке как красная тряпка, я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, никого не было. Я осмотрела живот, но трубки с той стороны не было, лишь большой лейкопластырь. Я встала, прошлась, был уже вечер. Я вышла из палаты и пошла к посту медсестры.
— Здравствуйте, можно попросить вас никого ко мне не пускать, посетителей, я имею в виду, только маму. А еще я хотела узнать, когда меня выпишут.
— По выписке, к врачу. А по поводу посетителей, можете написать кому можно, а кому нельзя — Она многозначительно на меня посмотрела.
— Можно я напишу, что только маме можно, а остальных не буду перечислять? — Я мялась, переступая с ноги на ногу. Она была в курсе моей личной трагедии, я видела по её лицу.
— Ваше право. — Она лишь вскинула брови и пододвинула ко мне ручку, а потом нагнувшись, вытащила листок бумаги из ящика стола. — Пишите.
Для себя я приняла решение, сделать паузу, не знаю, что во мне надломилось, но я не хотела никого видеть, и Сережу в том числе. Вернее, его больше всего. Я так его люблю, и так ненавижу, он должен забыть меня и найти другую. Это была красивая сказка, но чудес не бывает, я превратилась в тыкву, пустую бесплодную тыкву. А он из принца превратился в двуличного мерзкого Голлума. Главное для него всегда был и останется баскетбол. То, что для меня крушение мира, доя него "ничего страшного". Не хочу пороть горячку, просто хочу обдумать все. Мне необходима передышка.
..
Глава 18. Настоящий ад
Прошло две недели после выписки.
После серьезного разговора с врачом, я поняла, что у меня есть шансы стать матерью, они сейчас почти равны нулю, но нужна терапия, она поможет увеличить шансы приблизить к пятнадцати процентам, но есть способы, которые помогут. Это Эко. Для себя я решила, что буду лечиться, и если проходимость трубы улучшится, и вероятность иметь детей увеличится, то я подумаю о том, чтобы вернуться к Серёже, если он примет, а пока я попросила, чтобы он дал мне время прийти в себя. Если честно, я остыла. Немного. Я может быть слишком горячилась на счёт возможных развлечений Сережи. Но услышать сейчас ответ, особенно тот, что мне не понравится, я не могла. Это явно меня убило бы. Сейчас я была в подвешенном состоянии и это было лучше, чем знать, что и я бесплодна, и Сережа козёл.
Я ещё не решила для себя, важно ли мне, что он был на той вечеринке, и был ли вообще. Я не верила, не хотела верить, что он мог меня предать. Что он был как все. Я верила, что он тот самый, самый настоящий, искренний и добрый мужчина. Маленький червячок сомнения все же проедал мне душу. Больше всего на меня давил прошлый опыт, горький опыт. Но если сравнить мои первые серьзные отношения и то, что было между нами с Сережей, то его предательство точно раздавило бы меня.
Первое, что посоветовал врач — это психолог, затем электрофорез, и кучу медикаментов.
Могу сказать одно, что психолог мне совершенно не помогал, я сменила троих, но они все несли такую чушь, что я просто не хотела их даже слушать. Они не пытались понять меня, а работали словно по отработанной схеме. Словно роботы повторяли заученные фразы о любви к себе и принятии. Плавали, знаем. Они не слышали самого главного — боли, что была во мне.
Я жила у родителей, Серёжа первое время каждый день присылал цветы с милыми записками, приезжал и звонил. Сначала это были милые интеллигентные визиты, когда получив отказ он просто уезжал, потом он стал настойчивее, послндние дни он колотил по воротам, кричал, как сумасшедший, на всю округу. Когда в порыве ярости он разнес почтовый ящик, я поняла, что это конец его нервных клеток. Папа с ним раз за разом разговаривал. Мама моя тоже его уговаривала, но он, как палоумный, ломился в двери, а я рыдала и только молила его уйти. И вот уже неделю тишина, он смирился. Цветы завяли, как и я. Чувствовала, что и мне пора на помойку, в утиль. Его молчание меня убивало. От него мне становилось только хуже, хотя я думала, что это как раз поможет. Потому что его приходы и звонки настолько вышибали почву из-под ног, что я не могла прийти в себя, а аромат цветов душил меня. А сейчас я погрузилась в вакуум. Не было ничего, а самое ужасное, что я ничего не чувствовала, кроме притупившейся боли. Я не заходила в интернет, попросила родителей и Ингу ничего мне не говорить о Сереже, чтобы не происходило, даже если он женится или выиграет кубок кубков.
Я выезжала только на процедуры, но чаще просто сидела в комнате одна и смотрела в окно, смотрела, но не видела. Мои глаза были открыты, но мозг даже не пытался обрабатывать картинку. Я как застывшая не двигалась с места часами. Более того, мои мысли были как чистый лист, только душа или сердце болели так, что я иногда боялась вздохнуть, мне казалось, что мое бедное сердце точно лопнет и зальет кровью мамино любимое кресло. Однажды мне показалось, что я услышала его голос, или это были галлюцинации, я бросилась вниз, но никого не было, тут я поняла, что я могу его потерять навсегда, НАВСЕГДА, более того, я все для этого сейчас делаю. Тут
