Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
Голд повернул машину.
Голубое платье так и лежало на кровати, где я его оставила. Я быстро переоделась и вдруг словила свое отражение в зеркале. Застывшее белое лицо и дикие, испуганные, полубезумные глаза. Воля вдруг покинула меня, и я застыла, не в силах сделать хоть шаг. Наверное, я так стояла долго, потому что Лукас ворвался в комнату так, как будто думал, что я тут режу вены. Увидев, что я цела, он с шумом выдохнул и сжал меня в объятиях.
– Ева, я испугался.
Мне не нравилось, что он меня обнимает. Сразу хотелось плакать и кричать, поэтому я аккуратно высвободилась из его рук.
– Я готова. Можем ехать.
До больницы добрались быстро. Я побежала вперед, оставив мужчин позади.
У нас маленький город и маленькая больница. В холле толпилась куча знакомых – но я сразу заметила высокую фигуру отца и бросилась к нему.
– Папа!
Он обнял меня, а потом обратился к подошедшему следом Лукасу:
– Почему ты ее сюда привез?
Я не дала Лукасу ответить.
– Папа! Они говорят, что Фрэн умерла. Скажи, что это неправда! Скажи, что они ошиблись!
Взгляд отца сразу стал растерянным.
– Вот поэтому, мистер Райан.
– Ева. Ева, пошли отойдем. – Он увлек меня от толпы к окну.
– Ева. Я знаю, как тебе сейчас тяжело. Фрэн была твоей подругой, и ты любила ее, и мне хотелось бы, чтобы все, что сейчас происходит, было неправдой, но милая…
– Я хочу ее увидеть.
– Что?
– Покажи мне ее.
– Нет.
– Да.
– Нет. Ее… ее увезли.
– Покажи мне ее! – я не замечала, что кричу, не замечала, что на нас оборачиваются.
– Даже не думай, что я пущу тебя смотреть на мертвую Фрэн!
– Потому что она не умерла! Ты врешь мне! – я оттолкнула папу. – Ты все перепутал. Мне нужен Ник, он скажет мне правду. – я нашла глазами Мэри Нолан и побежала к ней.
– Где Ник? Почему здесь нет Ника? Почему он не с Фрэн?
Мэри подняла на меня заплаканные глаза и распростерла объятия:
– Это такая потеря для всех нас.
Рядом с ней взахлеб рыдал какой-то парень.
– Нил?
Нил выглядел отвратительно. Жалкий, опухший от слез мальчишка. Слабак. Я поморщилась, но в моей груди медленно разверстывалась пропасть. Стало так страшно, как в самом неотвратимом кошмаре, который душит тебя цепкими пальцами, а ты не можешь, не можешь проснуться и только молишь: нет, нет, нет. Паника, захлестывающая липкая паника накрывала меня, и я уже не различала лиц круго́м, они сливались в отвратительное воющее пятно.
Заплакал ребенок. Так отчаянно и пронзительно завопил, как может только младенец, требующий еды.
– Это ребенок… Фрэн?
Мэри кивнула.
– Да, девочка. Слава богу, здоровенькая. Хотя бы ребенка мы сохранили.
И тут я поверила. Окончательно и бесповоротно поняла, что Фрэн нет. Я всегда знала, что им обоим не быть: и если ребенок жив – значит, Фрэн умерла.
Все вокруг стало вдруг ярким и острым. Шумным. Насквозь лживым и прогнившим. Лицемерные лица, подлые слезы, они никогда не дорожили Фрэн. Они смотрели на меня как стервятники, ожидая чего – слез? Я ненавидела всех.
Ко мне подошли родители:
– Пойдем домой.
Они встали по обе стороны, как телохранители. Или тюремщики. Если бы я сейчас побежала, меня бы поймали, может быть, сделали укол, заставили спать. Не дождетесь. Я пошла с ними покорная, как овца.
Я не помню, как пришла домой. Дорога стерлась из памяти. Вот мы уходим из больницы, а вот я уже в своей комнате. Мама обнимала меня, предлагала поговорить. Я вытерпела ее прикосновения и промолчала. Внутри что-то тряслось, как будто меня бил сильный озноб. Я вытянула вперед руки – они тоже дрожали. Мама позвала ужинать. Они не должны ничего заметить. Я встала перед зеркалом, высматривая признаки боли на лице, и меня накрыло дежавю: вот так же я стояла летом, наутро после того, как мы с Нилом переспали в первый раз и пыталась понять, заметно ли по мне уже, что я не девственна.
Но с виду все было как обычно. На секунду я отпустила контроль и лицо перекосила жуткая гримаса отчаяния. «Сейчас зарыдаю» подумала я, но не расплакалась. Спустилась, села за стол, съела ужин, посидела с родителями, поддержала какой-то разговор. Все это время я тщательно следила за своими руками – если бы они внезапно затряслись, мама или папа заметили бы.
Выждав нужное время, чтобы без подозрений уйти, поднялась обратно к себе. Легла в постель, свернулась клубком. Меня должны были одолевать думы и переживания, но я была странно расконцентрированная. Даже додумать предложение до конца было сложно. Было плохо и больно, голову и плечи сильно сжимали в невидимых тисках. Не знаю, сколько я пролежала вот так. В какой-то момент я заснула, но сон не отличался от яви. Я сидела в холодной пустой комнате, босая, под стеклянным колпаком и смотрела на свои ноги. В стену снаружи бились мысли, но не могли попасть внутрь и разлетались по сторонам с гулким звоном. Я знала, что должна что-то понять или вспомнить, и тогда освобожусь, но не знала, что именно. Я проснулась глухой ночью с гулко колотящимся сердцем и поняла, что уже не усну. Спустилась, только чтобы не сидеть на месте. В гостиной на диване сидел Локи и смотрел телевизор. Увидев меня, он выключил звук.
– Не спится?
Я покачала головой.
– Где мама с папой?
– Они…там. Нужно помочь.
«У Фрэн», не договорил он, но и так было все понятно. Меня не позвали, как обычно считая ребенком.
– А тебя за няньку оставили? Как в детстве? – может быть, излишне грубо спросила я, но Локи не обиделся.
– Я сам вызвался. Не могу там находиться. Кто-то то и дело начинает голосить, все прокурено, дышать нечем и атмосфера тягостная, выть хочется.
Это я понимала. Выть хотелось и мне.
Я села рядом с ним, положив голову на плечо. На экране шли «унесенные ветром» и что-то сильно стиснуло внутри от этой иронии судьбы. Локи не задавал вопросов, не лез с сочувствием, и я по сей день благодарна ему за это. Он просто был рядом и только от этого мое одиночество становилось совсем немного, но легче. Мы так и не включили звук и полотно истории молча разворачивалось перед нами. Я следила за ним глазами, легко узнавая фразы знакомого сюжет. Когда через целую вечность фильм закончился, ночь еще даже не перевалила за половину. Локи выключил телевизор, и я положила голову ему на колени, но сон не шел. Снова и снова повторяя про себя «скоро рассвет и наступит новый день» я смотрела в окно, ожидая зарю. Казалось бесконечно важным зациклиться на этой фразе, как будто от нее зависело мое спасение. Время застыло и растянулось, а я была у него в плену. Рассвет оказался совсем непохожим на эпохальные картины в фильмах: не звучала музыка, солнечные лучи не озаряли землю. Просто было темно, а через взмах ресниц светло. В 5.39 ночь отступила. Но Фрэн больше не было.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
