что-то смутно узнаваемое.
— И в дальнем шкафу посмотрите! — приказал крепкий мужской бас.
— Так, может, в ящиках, — голос женский, звонкий, вроде именно его я уже где-то слышала.
— Здесь нету, — другой мужской голос, скрипучий, и потоньше.
— На стеллаже тоже нету, — опять женский, но другой, мямлющий.
— Смотрите теперь в ящиках, — опять тот же бас.
Что-то ищут. Судя по демонстративно сорванной пломбе — имеют законное право. Ну, ладно, все равно нужно во всем этом разбираться — я толкнула дверь и вошла.
В кабинете копошились пятеро. Неожиданно среди них я обнаружила знакомое лицо — Машеньку, мать ее Олеговну, которая сидела за моим столом и рылась в бумагах, высыпанных из ящиков.
— Здравствуйте, товарищи! — громко сказала я. — А что вы ищете? Может, я подскажу?
В кабинете на миг воцарилось молчание. Тучный мужчина в примятом пиджаке отмер первый и зло поинтересовался (басом):
— А вы что здесь забыли? Кто вам разрешил заходить, а?
— Это мое рабочее место, — пожала плечами я, указывая на разгромленный стол. — Кто мне должен разрешать?
— Вы разве не видели, что кабинет опечатан? — возмутилась немолодая женщина в сером брючном костюме (это она мямлила).
— Так пломба сорвана, дверь открыта, — ответила я ей.
— Где папки? — внезапно прошипела до этого молчавшая Машенька, брезгливо отбрасывая ворох листков в сторону.
— Какие папки? — не поняла я.
— Дело № 34 и дело № 36, — нехорошо улыбаясь, скрипучим голосом спросил усатый мужик, глядя на меня в упор немигающим взглядом.
— Понятия не имею, — пожала я плечами.
— Да всё она знает! — вякнула Машенька, самым невоспитанным образом тыкая в меня пальцем, — Карягин только ей доверял.
— Это правда? Вы скрываете от нас информацию? Рекомендую рассказать всё. Поверьте, так вам будет лучше, — опять влез с советами усатый.
— Сначала да, доверял. Но потом появилась Мария Олеговна и доверие перешло исключительно на нее, — не осталась в долгу злопамятная я.
— Врешь! — прошипела Машенька.
— Да сами посмотрите, какие у меня формы и какие у нее. — я приложила руку к груди, — Как вы думаете, кто из нас победил?
Мужики машинально скользнули взглядом по мне, внимательно обозрели немалый бюст Машеньки и понятливо хэкнули. Тётка осуждающе поджала губы.
— Поэтому на меня скинули всю «грязную» и поточную работу, а деликатные поручения были исключительно в ведении Марии Олеговны, — продолжила ябедничать я, — её и спросите.
В общем, стрелки я перевела. Машенька обожгла меня ненавидящим взглядом.
Осознав, что здесь они ничего эдакого не найдут, комиссия еще немного пошуршала и вскоре ретировалась, а я грустно обозрела масштабы разгрома.
Но наводить порядки не спешила — нужно понять, «кто виноват и что делать». С этой мыслью я отправилась к Щуке. Да, да, именно к милейшей моей врагине, Капитолине Сидоровне Щукиной. Машенька ее, конечно, сильно подвинула, но она все еще вела достаточно солидный участок работ.
В щукином кабинете народу было как в той сказке про рукавичку. Я узрела Лактюшкину, Акимовну, Швабру и еще двух теток из отдела планирования. Бабы возбужденно шушукались, спорили, в общем, гвалт стоял еще тот. А если добавить еще жару и густой дух валерьянки — то атмосфера здесь была реально адской. Впрочем, женщины чувствовали себя вполне комфортно. Я осторожно заглянула, но решила не привлекать внимания: к сожалению, хоть что-нибудь выяснить в такой обстановке вряд ли получится.
И я отправилась домой. Вечером лучше схожу к Алевтине Никитичне домой.
— Лида, — заявила мне с порога Римма Марковна, — ты не в курсе, где Светочка раздобыла два градусника?
— Что? — вытаращилась я, — каких еще два градусника? Где они?
— Да разбила она их, — вздохнула Римма Марковна, — представляешь, я захожу в комнату, а она шарики ртутные по подоконнику перышком гоняет. Я ей объяснила, что так делать нельзя, можно же осколками стекла пораниться. Мне кажется, это соседская Анька ей градусники дала, ее мамка на скорой как раз работает…
— А с ртутью вы что сделали? — перебила старушку я.
— Да как обычно, смела на совок и в мусорное ведро выбросила. — отмахнулась Римма Марковна и продолжила развивать тему, — Надо с Галиной поговорить, пусть ее Анька…
— Так! — мгновенно сориентировалась я, — я сейчас вынесу мусор, а вы — откройте все окна и бегите к соседям звоните в санстанцию. Пусть срочно приезжают.
— А зачем? — не поняла Римма Марковна.
— Это же ЧП, — всплеснула руками я, — нужно срочно провести демеркуризацию… в смысле химическую обработку.
— Да что ты ерунду говоришь, — никогда такого не было, — поморщилась Римма Марковна, — буду я еще из-за ерунды гвалт поднимать. Светочка же не порезалась, я смотрела.
Блин, я и забыла, что в это время народ почти ничего не знает о вреде тяжелых металлов и особо не заморачивается со всей этой экологией и ее последствиями.
— Ладно, — я схватила ведро, веник и совок, и потащила всё на мусорку. — В ту комнату только не заходите.
— Лида, что ты делаешь?! — донесся в спину возмущенный крик Риммы Марковны.
Выбросив все в контейнер, я побежала в аптеку, где купила несколько пакетиков аморфной серы и понеслась обратно.
Дома, под возмущенные упреки Риммы Марковны, которая не могла простить мне выброшенное ведро, веник и совок (они же еще совсем новые были!), я тщательно промыла пол мокрой тряпкой, а затем засыпала все толстым слоем серы (паркет же, пористый). Запах был еще тот! Да и вредно.
Хорошо, хоть Светка в это время была в Доме пионеров.
Сразу встал вопрос о том, где нам пожить, пока реакция пройдет полностью. И тут меня осенило (что не делается — всё к лучшему). В общем, я позвонила Валееву, он как раз вчера вернулся из отпуска, и договорилась, что Римма Марковна и Светка поживут пока у него (втайне я надеялась, что отцовское сердце дрогнет и он заберет Светку к себе назад). А сама решила пару дней пожить в комнате Риммы Марковны в переулке Механизаторов.
Представляя вытянутое лицо Горшкова, я быстренько собрала все необходимые вещи и поехала в коммуналку.
