что они в безопасности и дорога разведана. Не менее двухсот воинов медленно подтягивались к стенам крепости. Простая пехота, пусть даже и усиленная небольшим отрядом сержантов, не способна штурмовать баррикады и укрепления. Старый военный объект представляет собой небольшой форт, отличавшийся четырьмя большими пузатыми донжонами и центральным строением, похожим на квадратный бастион, увенчанный зубцами.
- Сейчас бы отряд имперских инженеров! – заявлял Фаринг, ударив себя в толстый нагрудник. – Или артиллерию. Пушки из Мардхейма отлично подошли бы! Они бы разнесли эти стены в пыль.
- У нас их нет, - ответил Готфрид, всматриваясь в осенний лес. – Только лучники, пара чародеев и пехота. Придётся обойтись тем, что у нас есть.
- Откуда вы узнали, куда он уйдёт? – спросил рыцарь Ордена, идущий неподалёку, обратившись к фигуре в чёрном, вспомнив о статусе этого человека. – Отец Серафос.
- Бог привёл меня вчера в ваши края, - перебирая бардовые лакированные бусинки чёток, говорил мужчина. – Проходя вечером, я углубился в лес. Здесь же и приметил его. Он общался с каким-то ратником в стальной броне. А после, я пошёл дальше.
- Вы слишком хорошо знаете наш язык, - отметил Готфрид, смотря на священника с востока. – Откуда вы настолько осведомлены?
- В монастыре святого Лаврентия было много книг о вашем говоре, - погладив большую бороду, чуть улыбнулся Серафос. – До своего посвящения в священство, я изучал языки западного Миддивалагрда.
Спустя пару метров, о себе напомнил Фаринг:
- Главное, чтобы на нас не высыпались лесные гастриксы. Егеря рассказывали, что тут не менее пару сотен этих птичек.
- Их большую часть перебили, - холодно сказал Серафос. – Солдатам нужно было чем-то питаться, и они вчера устроили охоту. Вечером я часто натыкался на их охотничьи отряды, но Бог миловал, меня не заметили.
Этиен шёл прямо за земледержателями, рядом с ним же шагала дочь остроухого народа. Маркграф возле себя собрал путешественника из Вазиантии, старосту, рыцаря Ордена и своих вассалов. Справа и слева кордон создавали две дюжины воинов из сержантского сословия, вооружённые фальшионами и щитами-экю, защищённые крепкими кольчугами и простыми нагрудниками. А дальше, во все стороны, топала обычная пехота – солдаты феодалов и воины ополчения, вооружённые чем душа пожелает – от обычных копий и топоров до простецких железных мечей, выкованных ещё для их дедов.
«Посол доброй воли» от архиепископа на всё это смотрел с отчуждением – марширующие войска, приказы командиров звенели в воздухе, лязг оружия бил по ушам, пробирался под кожу и сковывал каждый шаг. Ещё не так давно он вынужден был участвовать в бою, убивать и отбирать жизни, как снова он вынужден идти на войну.
«Что я тут делаю?» - вопрос родился в отуманенном рассудке. – «Я же обычный инспектор… я должен вести дела против еретиков, а не охотится за вампирами, не участвовать в войне», - каждый шаг давался с трудом, хруст листьев и говоры вокруг превращались в отдалённую мешанину звуков, в ум острыми иглами вонзился лязг стали клинков, рёв приказов десятников, жажда крови солдат.
- Всё будет в порядке, - Люсси хотела бы обнять парня, но подумала о том, что скажут окружающие её… всепроникающее око Церкви в лице рыцаря «пути закона» взирает, он же и напомнит ей о том, что не должно совращать с истинной стези верного сына «Общины Завета».
- Я надеюсь… моя дорогая, я не хочу туда лезть, - неприятие происходящего вылезало с каждым словом. – Люссиэль, с меня хватит этой бойни, хватит войны. Я – обычный человек, не солдат.
- Держись, - она всё же взяла его за руку, ум и душа сплели мыслеформулу, быстро использовав её, вложив частичку духовного могущества. Пред глазами предстал образ покоя – вечер, морской пляж, мягкая трава, приятный прохладный ветер и солнце, заходящее за горизонт.
Этиен ощутил миг мира, отрешение от всех проблем. Он почувствовал себя абсолютно защищённым, «музыка» войны перестала беспокоить, в душу полилась прохлада спокойствия.
- Спасибо тебе, дорогая, - расслабился парень. – Но боюсь, когда начнётся бой, мне будет намного труднее.
Готфрид остановил войска – подняв руку, он подал знак, чтобы старшие командиры отдали соответствующие приказы. Небольшой отряд в две сотни душ занял позиции возле рубежа, к которому ранее вышли следопыты. Из чреды лучников отделился высокий мужчина, на его лицо был наброшен большой капюшон. Он, словно крадучись, подошёл к вассалу самого императора.
- Докладывай, - приказ маркграф.
- Господин, - он отбросил капюшон, встав по стойке смирно. – Республиканцы удерживают внешние стены, вместе с башнями. Пару раз в окнах мы видели отца Иннори, он отдавал им приказы. На баррикадах расположено не менее пятидесяти бойцов.
- Хорошо, слабые места есть?
- Разве только деревянные врата и огромные бреши в донжонах, господин.
Готфрид лишь кивнул и пошёл вперёд. Под общее удивление он вышел на небольшую полянку перед крепостью и поднял голову. Он видел, как противники готовят арбалеты и луки, как солдаты взирают на него, желая пристрелить. Но феодал попробует воспользоваться сим шансом, надеясь, что его услышат, что шанс на жизнь и свободу намного лучше пары часов существования и героической смерти за иллюзорные вольности и идею республики.
- Сдавайтесь! – крикнул маркграф. – Если вы сложите оружие, то я вас пощажу! Выдайте Иннори, и я вам дам денег!
Ответ был предсказуем. Из какой-то бойницы донеслось ретивое:
- Иди нахер!
Способов договориться нет. По грубым лицам он видел, что это – бывшие крестьяне, доведённые жизнью до отчаяния, и они готовы драться до смерти. В идеи республиканства они находят спасение если не себе, то детям, с ней связывают безбедное существование и справедливость.
- Парни, не погибайте ради сумасбродных идей!
- Это наша земля, скотина! – ответили мятежники. – Ты её узурпировал! Ты её отнял себе и творишь, что хочешь. Твои ублюдки крадут, насилуют и жируют, пока мы едим хлеб с водой.
- Моё право на эту землю закреплено кровью! – вспылил маркграф, с гневом воззрев на врагов. – Я правлю по праву крови!
Ясно, что договориться не получится. Мятежники не станут отступаться, они из принципа не отдадут и пяди земли, и тем более не выдадут Иннори… видимо они даже не могут понять, что он заражён страшной болезнью. Либо он уже смог осознать таланты гипноза и обольщения и применить их на повстанцев.
Солдаты Маркграфства занялись обычными военными делами. Командиры стали
