него откуда-то сверху:
— Тише! Я слушаю!
Робб покорно затих. Потекли секунды, тягучие, как смола. Космина тяжело дышала, и дыхание её иногда становилось глухим, будто она закрывала ладонью рот. Постепенно глаза привыкали к темноте, и Робб мог видеть светлый силуэт в розовом платье и уходящие в темноту ступеньки.
Он поднялся. Зад нещадно болел, но времени на то не было. Робб подошёл к Космине, тронул её за плечи.
— Давай спрячемся пока внизу, — предложил он.
Она обернулась. В темноте блеснули глаза, нежное дыхание коснулось его небритого подбородка. Сердце колотилось от волнения, страха за Космину и бега, и вдруг всё это вместе сплелось, превратившись в жгучее желание. Робб притянул её к себе, горячую и мягкую, и впился губами в её губы, пытаясь утолить жажду близости и унять сердце. Рука его прошлась по её бархатистой коже и стянула платье с плеча. Космина тихо охнула и прижалась ещё ближе. Поцелуй стал жарче, почти остервенелым, Робб почувствовал, как она начала дрожать, и был уже готов плюнуть на всё: и на планы, и на опасность, чтобы вновь почувствовать её любовь… Но слабый голос заставил его остановиться.
Это был женский голос, и он пел печальную песню о девице, которая утонула из-за несчастной любви. Он поднимался снизу, отражался от влажных стен, двоился и превращался в призрачные отголоски невидимого хора.
— И волны стали моей колыбелью, — пел потусторонний голос, вызывая первобытный ужас.
— Робб, что это? — едва слышно выдохнула Космина в его губы.
— Не знаю, — ответил тот. — Но сейчас проверим.
— Нет! — она вцепилась в его предплечья. Какими же горячими были её пальцы! — Не ходи туда. Это опасно. Вдруг там мертвец.
— Да брось, — усмехнулся Робб. — Живых надо бояться, а не мертвых, — и принялся осторожно спускаться вниз, нащупывая ногой каждую следующую ступеньку.
— Ну уж нет, я тут одна не останусь, — заявила Космина и последовала за ним. Он слышал её дыхание и мягкие шаги. Она не шумела, но и тихой, как разбойница, быть не умела. Роббу представлялось, что за ним следует большая кошка, мягкая, податливая и ласковая.
Ступеньки скоро закончились, сменившись утоптанным земляным полом. Там, внизу, темнота казалась ещё более непроглядной, если такое вообще было возможно, и окружающую действительность Робб скорее воспринимал кожей, нежели другими органами чувств.
— Держись рядом, — голос его почему-то оказался хриплым. Он провёл рукой по воздуху, пока не наткнулся на Космину, и она тут же вцепилась ему в ладонь.
— Как ты думаешь, где мы? — зашептала она ему на ухо, прижимаясь грудью к плечу.
— В подвале.
Если бы не чернота вокруг, Робб был бы награжден скептическим взглядом, но увидеть что-то шанса у него не было.
— А вдруг здесь… что-нибудь страшное? — продолжала Космина.
— Что? Вздувшиеся банки с вареньем? — хмыкнул Робб, вспоминая Лоссу. Он был, конечно, редким язвой, но казался безобидным. Такие только воздух могут портить, а по-настоящему вредить — никогда.
Именно так думал Робб, когда вдруг услышал слабый голос:
— Вы не люди Лоссы?
Космина не вскрикнула, но вся задрожала мелкой дрожью и вжалась в Робба ещё сильнее. Будь она помельче, навроде Виары, забралась бы ему на руки.
— Нет, мы не с ним, — ответил Робб. Он не боялся кулаков и даже обнаженной шпаги не боялся, но слабый женский голос в полной темноте — от него не защитит грубая сила. А потом Роббу тоже стало страшно.
— Тогда, может быть, вы видели моего мужа? Тома?
Космина вдруг перестала дрожать. Не совсем, но она уже не тряслась и не дышала рвано и нервно. Она подалась вперед — Робб это почувствовал — и удивленно спросила:
— Марго? Марго Ротт? Это ты?
— Ты знаешь меня? — впереди послышалось шевеление, голос перестал быть призрачным, и в нём появилось даже какое-то подобие интереса. — Кто ты?
— Я Космина! Ты должна помнить меня. Я иногда продавала вам овощи.
— Космина… — невидимая Марго повторяла имя, будто пробовала его на вкус. — Космина.
— Кто это? — зашептал Робб куда-то в темноту.
— Рябая Марго, — зашипела Космина в ответ. — Хозяйка… твоей таверны.
У Робба замерло сердце. Ну да, все верно. Он знал, что хозяева таверны, в которой он стал самозванным владельцем, куда-то пропали. Он врал законнику, что знал, куда отправилась Кривая Марго, но ложь та была шита толстыми белыми нитями. Стоило ожидать, что однажды хозяйка объявится, отругает за самовольные перестановки в доме и выгонит к бурундовым тварям. А вон оно, как повернулось. Сидит Марго в подвале у мягонького трусливого Лоссы.
— Космина! Помню тебя, девочка. Золотые волосы такие. Ты как ни придёшь, у меня всяко клиентов больше становилось.
Где-то наверху послышались крики и торопливые шаги: их все ещё искали.
— Как ты здесь оказалась?
— Ох, то постыдная история. Мне волшебник один рассказал, как разбогеть. Печать помог сделать. В подвале. Надо было демона вызвать, и он нам таскал деньги. Много денег, — голос Марго стал тише, казалось, он выцветал или терял силу. — Мы не знали откуда. Радовались, как дураки. А потом к нам пришёл Лосса. Демон монеты у него таскал и рассказал о нас. За десяток человеческих жизней. Лосса требовал научить его делать печати, но мы и сами ничего не умели. Он забрал нас к себе силой. Мужа на работы чёрные отправляет, а я здесь сижу. Чтоб не убежал, значится. Только он… убежал.
Последнее слово Марго произнесла так тихо, что Робб едва расслышал его. Первым порывом его было оставить Марго в темнице. В конце концов, не он её пленил, и вины его в беде Марго нет. А таверна так и останется Виаре. От мысли о том, как девчонка расстроится, когда Робб приведет настоящую хозяйку, внутренности у него скручивались в мерзкий узел. Прежний Робб Кроу так бы и поступил: оставил заключенную там, где она есть, а может, и стукнул бы её для надежности. Но новый Робб стоял в темноте и пыхтел, решая необычную для себя моральную дилемму. Что за блажь? Откуда только взялась эта внутренняя потребность помочь?
— Робб, посмотри, я нашла замок! — возглас Космины вырвал его из сумбурных мыслей.
— О, конечно. Сейчас посмотрю. Тут же так светло, — раздраженно проворчал он. Ему бы очень хотелось додумать тревожащие мысли до логичного заключения, и это тоже было в новинку бывалому разбойнику.
— Прекрати паясничать, — её рука нащупала в темноте его запястье, потянула в сторону. — Вот тут, чувствуешь? Навесной.
Робб действительно почувствовал под пальцами шершавую металлическую дужку.
— Он же совсем старый, — сказал он, перетирая между подушечками ржавое крошево.
— Сможешь сбить?
— Космина, я не знаю.
