он должен связаться с Селеной и Дирком.
- Медсестра? Медсестра? Мне нужно сделать телефонный звонок.
Часть IV
Инь-Ян (мертвый и живой)
1 десяток яичных желтков
7 1/2 стакана ледяной воды
9 3/4 стакана просеянной муки
одна маленькая длинная свинья (живая)
В большую миску положите яичные желтки. Добавьте ледяную воду постепенно, помешивая (желательно Хаши (палочками для еды)) и хорошо перемешивая. Добавьте сразу всю муку. Перемешайте немного, достаточно хорошо, но оставьте комки и шишки!
Чтобы поджарить длинную свинью, разогрейте большую сковороду с 6 дюймами масла (или больше, если это необходимо) и нагрейте на сильном огне. Обмакните выбранные части тела в кляр и обжарьте до золотистого цвета. Рекомендуется использовать ограничители во время этого процесса, так как во время приготовления пищи будет много криков и метаний. В то время как предпочтительно покрыть все тело длинной свиньи до шеи в кляре и прожарить целиком, это часто бывает трудно. Обжаривание их по кусочкам вполне приемлемо и все же дает желаемую свежесть и хрустящую корочку. Длинная свинья должна быть еще жива и дышать, желательно все еще плакать и стонать, когда ее подают.
32
Ожидание в одиночестве в гостиничном номере сводило с ума.
"Как они смеют отрывать меня от моего Джозефа? - подумала Селена. - Я подам в суд на этих ублюдков!"
Чем больше Селена думала об этом, тем больше злилась. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она приехала сюда, и никто не подпускал ее к любовнику-людоеду. Она даже не могла позвонить ему по телефону, потому что в тюремной больнице не было телефонов, а начальник тюрьмы сказал ей, что Джозеф все еще слишком слаб, чтобы говорить по телефону.
Как они могли допустить такое?
Она не могла представить себе Джозефа слабым. Он был подобен силе природы. Надзиратель сказал, что его несколько раз ударили ножом, но он сломал нападавшему ногу и плечо. Было приятно сознавать, что он не просто лежал там, как слабак, и не позволял себе быть жертвой. Это полностью разрушило бы ее представление о нем. Она не знала, как кто-то мог причинить вред ее могущественному суперхищнику. Часть ее не хотела видеть Джозефа лежащим в больнице, униженным, но она нуждалась в его проклятии, чтобы наконец освободиться от своего собственного. Если бы ей пришлось перевернуть его кровать и забраться к нему в постель, чтобы получить то, что ей нужно, она бы это сделала.
В старших классах ее называли холодной рыбой, ледяной принцессой, ханжой. Поначалу все парни боялись ее из-за слухов о связях ее отца с мафией. Тогда именно ее пуританская одежда и консервативные идеи, порожденные строгим религиозным воспитанием, заклеймили ее как "негодную". Даже после того, как Селена избавилась от своей католической вины и глубоко укоренившегося отвращения к сексу, ее неспособность достичь оргазма укрепила болезненные ярлыки. Итак, она начала притворяться, чтобы вписаться.
Она изображала интерес к сексу, которого на самом деле не испытывала, и имитировала, а затем преувеличивала страсть, которую видела в других. Секс – это драматическое представление, призванное убедить партнера в том, что она действительно что-то чувствует, что она вообще что-то чувствует. Она терпела длинную процессию неадекватных любовников, лежа под ними, пока они, хрюкая, долбили ее или ласкали ее клитор, как будто находились на гонке к финишу, пытаясь выиграть приз в безумной попытке довести ее до оргазма, пока, разочарованная и раздраженная, кипящая в тихой ярости, Селена кричала и стонала и притворялась дрожащей в ногах, чтобы они перестали возиться с ее интимными частями. Когда они заканчивали, она быстро выпроваживала их за дверь, с глаз долой.
К тому времени, когда Селена училась в колледже, она полностью преобразилась. Она носила вызывающую одежду, майки, детские футболки, короткие шорты и мини-юбки, ходила и разговаривала так, что любой мужчина в пределах видимости подумал бы, что она продается. Она выглядела и вела себя как нимфоманка, и все для того, чтобы показать свою сексуальность, которой у нее не было.
В своем стремлении избежать полной асексуальности Селена начала экспериментировать. Она пробовала и женщин, и мужчин, иногда одновременно. Женщины были лучше, но в конце концов, она все еще оставалась на грани оргазма, ни разу не найдя кого-то, кто мог бы перекинуть ее через эту грань. Она пробовала подчинение, S&M, унижение, как подчиненная, так и доминантка. И снова она чувствовала возбуждение, как на американских горках, от которого у нее перехватывало дыхание, она развлекалась, но была далеко не удовлетворена. Она участвовала в оргиях, групповухах, пробовала тантрический секс, золотой дождь, кровавые игры, зоофилию, почти все мыслимые акты разврата, известные человеку, за исключением педофилии. Ничего не помогало, но каждый опыт изменял ее, преобразовывал, искажал.
Отец Селены заплатил за ее обучение в католической школе и хотел, чтобы она стала монахиней. Вид его маленькой девочки, расхаживающей с наполовину высунутой из-под мини-юбки задницей, чуть не свел его с ума. Он был на грани того, чтобы отречься от нее и вычеркнуть из завещания, когда всего месяц назад неизвестный застрелил его, выходящего из публичного дома, принадлежавшего одному из его клиентов. Его смерть была признана попыткой ограбления, и его имущество унаследовала Селена. Единственное, что стояло на пути к миллионам, это ее мачеха, принимающая таблетки, страдающая булимией, пристрастившаяся к косметической хирургии, с подтянутой кожей, с сиськами размером с баскетбольный мяч, наполненными силиконом, и колбасообразными губами с коллагеновыми инъекциями. Селене не потребовалось много времени, чтобы скормить ей достаточное количество Ксанакса и водки, чтобы убить ее. Все решили, что она покончила с собой, пытаясь справиться с горем, вызванным смертью мужа. Никто не заподозрил Селену.
Когда полиция попыталась допросить Селену, она плакала так долго и сильно, что они сдались и больше не возвращались. Оргазмы были не единственной вещью, которую Селена научилась хорошо подделывать. Они похоронили ее мачеху неделю назад. Теперь у Селены было все богатство ее отца, и она все еще не могла получить приличный трах, чтобы спасти свою жизнь.
Невинная, чопорная христианка, которой она когда-то была, теперь была далеким воспоминанием. Мысль о том, чтобы уйти в монастырь и стать монахиней, как того хотел ее отец, была смехотворной, учитывая все, что она пережила. Когда-то она действительно воспринимала это всерьез. В любом случае секс мало что значил для нее. Почему бы не выйти замуж за Всемогущего и не прожить жизнь безбрачия? Теперь же это было почти немыслимо. Она все еще верила в Бога и технически
