у тупого вояки?
Внутри разлилась едкая горечь. Что поделать, я – лишь орудие на службе Этьюрдана и Огнеликого бога, пусть даже во мне течет королевская кровь.
– Тебе надо поговорить с отцом, – Вернес виновато опустил взгляд.
Разговор с королем Энкорианом вышел нелегким. Они с советниками убедили меня в том, что Вернес и мудрые старцы правы, и я должен немедленно отправляться на Север. Как послушный сын и страж спокойствия Этьюрдана, член Ордена Огнеликого, я должен был повиноваться. Но на душе не было покоя и уверенности в том, что я делаю. В ночь перед отбытием мне не спалось. Я бродил по комнате, когда услышал скрип двери.
– Фрид!
Это была моя сестра Льяра – младшая из принцесс. Всеобщая любимица. Она бросилась ко мне и повисла на шее, зашлась рыданиями.
– Льяра, маленькая, что случилось?
– Не ходи на север, Фрид! – глаза были полны слез, а нос покраснел.
– Почему? – я приподнял ее лицо за подбородок и вытер большими пальцами мокрые следы со щек.
Какой маленькой была сестра, совсем еще дитя! Только двенадцать лет, а уже больна. Острая жалость заставила сердце болезненно сжаться. А Льяра, громко всхлипнув, продолжила:
– Если ты уйдешь, то назад уже не вернешься… Я знаю это… Не вернешься больше домой…
– Ты видела мою смерть?
Она жалобно всхлипнула и утерла нос рукавом шелкового платья. Мать называла ее куколкой и всегда одевала в лучшие наряды.
– Я знаю… ты не вернешься.
Малышка с детства страдала падучей болезнью и иногда, после очередного судорожного припадка, могла пророчествовать – подарок Огня. Ее предсказания бывали неточными, но по спине все равно зазмеился противный холодок. Да, я был воином. Да, я с детства знал, что вряд ли умру в постели от старости в окружении толпы правнуков, но подобное предсказание из уст ребенка прозвучало жутковато.
– Глупости! Ничего со мной не случится, – я улыбнулся через силу и погладил хрупкую спину. – Ты ведь не видела меня мертвым? Вот и все! А теперь хватит реветь.
– В моем видении ты умирал, Фрид… И рядом с тобой была женщина.
Она еще долго не могла успокоиться. Вздрагивала на руках до тех пор, пока не сморил сон. И тогда я отнес сестру в комнату, думая, можно ли оставить ее без шанса на спасение? Рано или поздно божественный гнев унесет всех моих близких, а меня заберет в последнюю очередь. И я буду на это смотреть, сожалея, что когда-то выбрал жизнь незнакомой женщины, а не свою семью.
Глава 13
Фардана
Замолчав, Фрид смотрел на меня, ожидая хоть слова. А я не могла говорить, меня била дрожь. Я продолжала сидеть неподвижно на его лежанке, чувствуя, как грудь раздирают самые противоречивые чувства.
– Мне нечем это объяснить. Может, и правда, брачная татуировка или дуальность влияет, но сама мысль о том, чтобы причинить тебе вред, делает больно.
Не знаю, от чего больше – от его взгляда, обреченного и горького, или от этих слов, сказанных приглушенным шепотом, сердце затопила странная горькая нежность. Она разъедала, как яд.
Отобрав у врага его сердце, можно получить его силу. На севере тоже бытовало такое поверье.
– Только не говори, что влюбился в меня.
– Я не знаю, что это, – огрызнулся он и взъерошил волосы.
– И не жди, что я с радостью побегу на алтарь жертвовать своей жизнью ради рода СанКарнаго. Я не такая дура. Хотя мне жаль, что твою семью постигло проклятье.
– Я ничего от тебя не жду.
Мы молчали. Просто смотрели друг на друга. А потом Фрид подошел и опустился возле меня на колени.
– Фардана, – взял мою ладонь и крепко сжал. – Я обещаю, клянусь, что не причиню тебе вреда. Все это неправильно, я найду другой способ.
– Какой? – спросила я шепотом. Говорить громко в такое мгновение, когда наши души обнажены до предела, казалось кощунством.
– У меня пока лишь смутные догадки. Ты мне веришь?
Я сделала над собой усилие и кивнула.
– Сперва надо лучше изучить эту связь. Ты согласна?
– Я не хочу, чтобы за меня все решала магия. Мы можем попробовать… использовать силу, которую дает эта дуальность. Трари ведь говорила, что дуалы становились союзниками.
– Однополые, – заметил он резонно.
– Какая разница? У нас ведь уже что-то получалось.
Он выдохнул и придвинулся ближе.
– Получалось, вот только… – подхватил двумя пальцами мой подбородок, второй рукой перебросил волосы за спину, нарочно коснувшись шеи. – Что мне делать с этим?
Оцепенев, я следила за тем, как блуждает взгляд Фрида по моему лицу. Изучает и старается запомнить, или же… любуется?
– Я не знаю. Если все это магия, то после расторжения брака меня отпустит. А если нет? Если все же дуалов притягивает друг к другу так, что невозможно противиться?
– Просто мы путешествуем вдвоем, этого можно было ожидать и… Я боюсь, что все дело лишь в магии – брачной, дуальной, без разницы. И вообще, ты же сказал, что не влюбился, – ответила, сглотнув пересохшим горлом.
– Я так не говорил.
– А я хочу вернуть свою прежнюю жизнь, где все понятно и размеренно.
Фрид невесело усмехнулся.
– Неужели все северяне такие жуткие консерваторы и трусы, боятся перемен до колик? Хочешь вернуть жизнь, которую выбрали за тебя? Брак с человеком, которого ты даже не знаешь и на которого тебе плевать? Где твой хваленый жених, почему не ищет свою суженую?
– Это не так-то просто – найти человека на просторах Севера.
Его слова меня возмутили и смутили. А такая близость, тишина и полутьма шатра пугали.
– Понимаешь, я дала клятву. Если я ее нарушу, то впредь мои слова ничего не будут стоить. Я – наследница рода, и я не могу себе позволить… всякие безумства.
Я чувствовала, как дрожит натянутая между нами незримая нить. Дрожит, готовая вот-вот порваться. И сама я шагаю по краю пропасти, подгоняемая в спину сухим южным ветром.
Я знала, о чем он думает. Это было написано у него на лице.
Надо скорей расторгнуть незапланированный брак хотя бы для того, чтобы проверить, останется ли что-то от не вовремя вспыхнувших чувств. Увы, я не собиралась тешить себя иллюзиями. Когда пелена магии спадет, он поймет, что для него важнее – с такой любовью он говорил о родных.
Я думала, что сейчас он встанет и уйдет, но вместо этого Фрид взял мои ладони в свои руки и поднес к губам. Коснулся кончиков пальцев, глядя прямо в глаза.
– Фарди… – выдохнул, обжигая дыханием. – Стань моей по-настоящему. Сейчас. Меня уже просто
