в глазах матери, был недостаточно хорош, раз она решила с таким трудом заработанные деньги пустить на содержание графской дочери, – угрюмо усмехнулся Сиэль и пораженно прикрыл глаза ладонью, пережидая новую волну головной боли. Разговор с матерью давался ему тяжело. Почти так же тяжело, как недавний рассказ жены. – Допустим, вы действительно считали, что действуете в моих интересах. Допустим, но откуда такая уверенность, что я женюсь на леди Лемар? Позвольте напомнить, матушка, я уже три года, как женат, и ничего менять по этому поводу не собираюсь.
– Не городи ерунды, – презрительно фыркнула мадам Фелиция. – Эта девчонка – позор, от которого требуется избавиться как можно скорее. Мне нестерпимо стыдно даже в свете с этой грязнокровкой появляться. Столько унижений из-за нее вытерпела. Ты хоть понимаешь, как это унизительно выслушивать шуточки относительно того, что моя невестка – простолюдинка?
– Значит, это и есть причина, почему вы намеренно дистанцировались ее от высшего света? Не ее невежество, а ваше нежелание признавать очевидный факт моей женитьбы на простолюдинке? – очень тихо и вкрадчиво спросил Сиэль. Но мадам была в таком смятении и бешенстве, что не заметила изменений в тоне сына.
– Разумеется! И семья Лемар, к счастью, вошла в наше положение. Они знают, что этот брак – недоразумение из необходимости и были готовы подождать.
– То есть, они отказались поддержать нас, когда мы пребывали в упадке, но с радостью идут на уступки, стоило роду возродиться? Похоже, ваша гордость давно потерялась, матушка. Но давайте о другом: откуда столько уверенности, что я разведусь с Арией по собственной воле?
– Разумеется, из вашего брачного соглашения. Если брак не будет благословлен ребенком, то он автоматически аннулируется, – развела женщина руками, точно говорила очевидные вещи.
– И вы так уверены, что ребенка не будет? Впереди еще два года, – спросил мужчина, а женщина уже почти засмеялась, как внезапно напряглась. – Ваша уверенность довольно странная, не находите? – пристально посмотрел он на мать, а ее прошиб холодный пот, хотя никогда прежде не боялась сына. – Ответьте мне, матушка, что вам известно? Ваше вложение в семью Лемар должно было быть подкреплено хоть чем-то. Вы не тот человек, кто стал бы рисковать. Складывается впечатление, что начиная с момента свадьбы, вы не сомневались в предстоящем разводе. Потому дистанцировали Арию от домашних обязанностей, саботировали ее репутацию в высшем свете, ограничивали финансирование и издевались над ней, чтобы полностью подчинить своей воле и она не могла и слова против сказать. Не для того ли, чтобы к концу брачного контракта у Арии не было вообще никакой возможности противостоять разводу? – медленно поднялся Сиэль с места, а его до того тусклые глаза внезапно загорелись яростным огнем.
– Я… я не понимаю…
– Бесплодие Арии? Это ваших рук дело? – подошел мужчина к матери и навис над ней. Но она смогла найти в себе силы твердо произнести:
– Не понимаю, о чем ты.
– Я ведь вижу, что вы обманываете меня, – прорычал он, но великая герцогиня болезненной силой воли напомнила себе о своем величии и том, что, насколько бы зол ни был ее сын, он не осмелится причинить вред собственной матери. – Что вы сделали с Арией?
– Хоть пытай, у меня нет для тебя ответа, сын, – гордо задрала она подбородок и упрямо посмотрела на герцога, который также достаточно знал мать, чтобы понять, что она не отступится.
Сдерживая гнев и боясь натворить дел, мужчина решил разбираться с проблемами постепенно.
«Если бесплодие Арии действительно дело рук матери, то ситуацию можно изменить, достаточно устранить великую герцогиню. Скорее всего противозачаточное поступало с едой. Если тщательно следить за тем, что ест Арии, проблема с бесплодием решится. Другой вопрос, подпустит ли Ария меня к себе? Она и без того обижена на меня, и любая попытка склонить ее к супружескому долгу будет равносильна изнасилованию, чего я не желаю. Но… но если Арии станет известно, что помимо обычных издевательств, моя мать пичкала ее лекарствами, то у меня не останется и шанса. Даже в моей голове это не укладывается, а что до Арии…Она не должна узнать. Ни за что!»
Стоило подумать о супруге, как герцог почувствовал болезненный укол в груди смешанный из тоски, сожаления и вины. И все же, лишь сейчас, когда возникла реальная возможность того, что он потеряет супругу, мужчина запоздало понял, что эта мысль причиняет боль. Ему нравилось смотреть на ее лицо, ему нравился ее запах, очень редкие улыбки, умные и проницательные глаза, ему нравилось тепло ее тела. Но прежде все это было словно приглушено болью и несчастьем, которые она испытывала. Однако в последнюю неделю, Ария словно проснулась от кошмара. Она стала жестче, решительнее… и пусть она была зла на герцога, ему нравилось, что в ее взгляде появился этот огонь. Она больше не выглядела ожившей куклой, которую он боялся сломать одним прикосновением.
Поняв это, герцог не мог допустить развода. И совсем не из чувства вины перед ней, а из собственного эгоизма.
– Как пожелаете, – отошел герцог к окну, заложив руки за спиной. – Как я уже сказал, завтра госпожа Клара отправится в путь. Вы последуете за ней через месяц. Этого времени будет достаточно, чтобы подготовить поместье к вашему приезду.
– Ты отворачиваешься от родной матери из-за этой грязнокровки?
– Смею напомнить, что, хоть вы не были счастливы, но одобрили наш брак с Арией, матушка. Для вас это была сделка, и Арию вы воспринимаете лишь как инструмент. И моя вина в том, что я не понял это изначально. Ведь я полагал, что, однажды разделив судьбу с Арией, вы будете к ней добры, – заявил он, отчего великая герцогиня вздрогнула. Вспоминать печальное прошлое она не любила. – Я верил, что, как и Ария, будучи проданной семьей в жены моему отцу, вы осознаете, что она – всего лишь жертва, которая, как и вы, лишь выполняла волю родителей. Потому особенно жестоко было вымещать на этой девочке свою злость.
– Вот именно! – закричала мадам Фелиция. – Я столько страдала ради этого брака и рода Клоше. Я несу ответственность и по сей день. Я вытерпела жестокого мужа, несправедливость родителей, даже пережила казнь супруга и падение рода. Я не могу
