которую всегда старалась по возможности избегать — Элитный квартал. Уповала на отсутствие Альберта Алистера. Это единственное условие, при котором получится нормально поговорить. Если, конечно, он не сослал сына куда подальше из города. Такой вариант тоже возможен.
Девушка старалась не привлекать к себе много внимания. По пути ей казалось, что прохожие оборачиваются в её сторону. Но ведь никто ещё не знает о серии убийств в Мёртвом квартале. Видимо, сам мэр позаботился, чтобы это осталось в тайне.
Квартал макоров является частной территорией и отрезан от остального города высоким забором. Первое время макоры тратились на защитные заклинания, но с годами попросту решили пускать эти деньги на другие блага. Поэтому Виолетта без труда пролезла между немного деформированными прутьями и оказалась на запретной территории. Они с Максимом всякий раз пользовались этим способом. Тогда датчики распознавания на воротах не фиксировали её появление — единственное из охранной магии, что осталось работать.
Окольными путями девушка дошла до дома мэра. Он сразу выделялся на общем фоне и соответствовал статусу своих владельцев. Дотронулась до сенсера у двери и стала ждать. Из небольшой панели послышался знакомый голос. Это была Бьянка, семейная фея семьи Алистер. Она долго упрашивала Виолетту уйти, но всё же уступила. Впустила только при условии, что Виолетта скоро уйдёт.
— Господин сейчас у себя, но он не в настроении принимать посетителей! — немного испуганно предупредила Бьянка.
Девушка смерила её внимательным взглядом: безупречная красота, присущая кромолам, и хрупкое телосложение. Кожа бледная и нежная, точно фарфоровая. Бьянка всегда была к ней добра, особенно в детстве. Часто выгораживала их перед господином Алистером и брала на себя вину за детские проделки. Это постепенно прошло с возрастом. Осталось только чувство вины из-за того, что доставляла так много проблем. И сейчас Виолетта чувствовала, что делает то же самое. Что-то в поведении семейной феи наталкивало на мысль, что случилось плохое.
— Спасибо, Бьянка! Я постараюсь быстрее уйти!
Виолетта прошла мимо Бьянки к парадной лестнице и сразу поднялась на второй этаж. Пройдя по дорого обставленному коридору, остановилась возле нужной двери и неуверенно постучала.
— Войдите! — послышался вялый голос.
Девушка не заставила себя долго ждать. В последний раз она находилась в этой комнате ещё до назначения отработок. С тех пор Альберт Алистер настрого запретил сыну приводить её в этот дом. Он и до этого был против, но теперь появился веский повод.
Максим лежал на кровати. Увидев подругу, он тут же соскочил и начал застёгивать рубашку до последней пуговицы. Тем не менее, Виолетта успела заметить яркие багровые синяки на его груди. Возник вопрос — при каких обстоятельствах он получил их? Если это случилось позапрошлой ночью в Мёртвом квартале, у него нет причин так старательно их прятать.
— Ви, что ты здесь делаешь? — растерянно осведомился Максим, как только закончил с пуговицами.
— За тебя волновалась! — честно ответила девушка. — Прости, что подставляю так. Просто… хотела убедиться, что ты в порядке.
— Да, конечно, присаживайся!
Макор легонько похлопал ладонью по свободному месту рядом с собой. Виолетта молча села. Она уже успела забыть какая мягкая и удобная у него кровать. А столько места хватит, чтобы разместить большую часть её комнаты. Чёрное постельное бельё — натуральный шёлк. Девушка невольно провела ладонью по мягкой ткани, испытывая непередаваемые ощущения.
— Есть новости от патрульных? — спросил Максим.
— Пока нет. Уже подумываю сама выяснить.
— Подожди ещё пару дней, — посоветовал друг. — У них сейчас проблем выше крыши. Сама понимаешь.
— Угу! — Виолетта нерешительно выглянула на него и присмотрелась к чёрным глазам. Усталый вид, чем-то подавлен. Вряд ли это связано с нападением Илона Крэйна. — Ты хотел поговорить в тот день. Я волнуюсь за тебя, Макс!
— Сейчас, кажется, не подходящее время! — засомневался он. — Я никуда не денусь. Разберись пока со своими проблемами.
— Как твои синяки? — напрямую спросила Виолетта.
— Простые ушибы после той ночи.
— Кого обманывать пытаешься? Макс, у меня действительно хватает неразрешённых проблем. Мне станет легче, если хотя бы на одну будет меньше!
Максим тяжело вздохнул.
— Я не умею говорить о таких вещах! — неловко признался он.
— Давай попробуем, как умеешь! — мягко предложила девушка. — Ты видел мои послания?
— Отец… — парень поморщился, словно проглотил дольку лимона. — Конфисковал у меня сенсер. Прости, ничего не смог получить.
— А в Училище тоже он запретил ходить? — невесело усмехнулась Виолетта, но ему было не до шуток. Тогда она нахмурилась. — Ты теперь тут как в тюрьме? Есть повод?
Максим расстроенно опустил плечи, но постарался изобразить улыбку. Получилась такая ранимая, что невольно захотелось его обнять.
— Отец устроил на днях важный приём. Я должен был присутствовать на нём в тот самый вечер.
— Но вместо этого остался со мной в квартале? — догадалась подруга. — Что такого в этом приёме, что ты не захотел на него идти?
Она припомнила десятки разных приёмов, на которых ему уже пришлось побывать. Максим никогда их не любил, но сознательно не пропускал. Потому что это было важно для Альберта Алистера.
— Этот приём имел особую значимость для формирования взаимовыгодных союзов! — с презрением пояснил друг. — Отец собирался знакомить меня с представителями элитных иностранных семей, среди которых мне предстоит избрать будущую невесту.
Его слова надолго повисли в воздухе. Видя его разбитость, Виолетта ещё сильнее возненавидела все эти рамки, правила и традиции — всё, что делает Максима таким несчастным. Похоже, спустя столько лет крепкой дружбы, разница в положении всё же отберёт у неё лучшего друга.
— Но это не столь важно на фоне твоих проблем! — прокомментировал Максим, устав сидеть в молчании.
— Вообще-то где-то на самом верху моего списка! — не согласилась Виолетта. Она изо всех сил старалась его приободрить или хотя бы не портить настроение своей подавленностью. — Из-за этого отец наказал тебя?
Она едва дотронулась до его груди, намекая без слов на скрытые под тканью дорогой рубашки семейные тайны. Где-то внутри назревала ярость. Кровное родство не даёт Альберту Алистеру право обращаться с сыном подобным образом. Пусть сажает под домашний арест, сколько угодно отбирает сенсер, но поднимать на него руку… Всем макорам приходится торговать внешностью: безупречный стиль, ухоженные волосы, гладкая кожа, фальшивая улыбка. Эти истины в них закладывают с самого детства. Но за этой дорогой упаковкой они вынуждены скрывать свои шрамы. Ужасно, когда близкий человек способен поднять на тебя руку в помутнении от злости. Но ещё хуже, когда он осознанно не трогает лицо, а выбирает те места, которые легко скрыть под одеждой.
— Моему отцу необязательно нужен какой-то повод! — поморщился Максим. — Давай лучше сменим тему?
Они
