Книга Леди не движется - Олег Дивов

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97

Это единственная причина, по которой я не предложила свои услуги Алише или Рою. Любому настоящему инквизитору понадобится от силы три дня, чтобы узнать достаточно о моем позоре. Да, из моего досье все лишнее убрано, остальное засекречено. Но у меня, например, не отредактирована медицинская биография. И чтобы мой работодатель не получил к ней доступа, мне придется покупать страховку за свой счет. Нормальный инквизитор как минимум удивится, что это я скрываю. И вряд ли я смогу молчать долго. В начале третьего курса у нас была традиционная совместная практика с инквизиторами. То есть у тактической разведки это была практика по сопротивлению психологическому давлению, а у них – по персональному допросу и дознанию. Обычно по жребию составляют пары хоббит – инквизитор, на работу дается двенадцать часов, за которые инквизитор должен расколоть хоббита, а тот – сохранить «военную тайну». Желающие могут узнать предел своих возможностей, тогда получаются марафоны – на сутки и больше, когда инквизиторы, сменяя друг друга, ломают хоббита. Им, кстати, меняться-то можно, и даже нужно: как мне объяснила Алиша, эффективное время воздействия в действительности – не более шести часов. Если человек за шесть часов не заговорил, лучше отложить. Потому что у дознавателя исчерпывается творческий ресурс, он переходит к стандартным приемам, которым легко сопротивляться. Я пошла на марафон – и поставила абсолютный рекорд. Я морочила им головы семьдесят два часа. Одна против девяти инквизиторов. В группе их было десять, и лучший дознаватель отсутствовал, поскольку решил практиковаться в тюрьме, на реальных преступниках. Сэнди Маккинби, тот самый нынешний владелец Клариона. Остальных девятерых я выдержала. Меня вынесли без сознания через три минуты после того, как они признали себя побежденными. Но – это допрос. Экстремальные условия как для меня, так и для инквизитора. Я сильно сомневаюсь, чтобы в условиях личного свободного общения мне удалось утаить свои злоключения полностью. Ведь человек рассказывает о себе не только словами, но и мимикой, жестами, привычками, реакциями на разные раздражители, свободными ассоциациями… На допросе, когда контролируешь каждый свой вздох, лишнее скрыть тем легче, что для подследственного сильно ограничена свобода самовыражения. А в быту не надо даже говорить, и так видно. Я не питала иллюзий – по мне тоже видно. Любому, у кого есть глаза. Потому и не хотела попадаться в поле зрения тех, у кого есть не только глаза, но и мозги.

…Я вернулась в свой закуток, плюхнулась за стол, надела очки и погрузилась в работу. Чертова сводка. Чертово начальство. Чертов комиссар с его замшелыми представлениями, который требовал, чтобы сотрудники работали в очках, а не в линзах. Он, понимаете ли, хотел видеть, что люди вкалывают. Линзы слишком малозаметны. Может, ты спишь с открытыми глазами. Вот очки – да, сразу понятно. А я, например, в очках спать могу за милую душу. Да только где тут.

Я не успела обработать даже треть запросов, когда за перегородкой послышался льстивый голос Летти:

– Вот здесь, вот, пожалуйста…

Начинается. Зуб даю, она тащит ко мне того самого инквизитора.

– Это лучшая наша сотрудница, – болтала Летти. В ее сладком голоске я отчетливо разбирала лживые нотки. – К сожалению, ее досье на обработке, видите ли, Эфили представлена к награде, но вы и сами поймете с первого взгляда, что она именно то, что вы ищете… Талантливая, умная, стаж работы, вежливая, скромная…

Совсем дура она, что ли?

– Благодарю вас, Летти, – послышался мужской голос.

Голос, между прочим, приятный. И произношение чистейшее. Не местный.

– А еще она…

– Летти, спасибо, – повторил мужчина. – Я справлюсь.

Идиотка. Если он действительно инквизитор, то уже понял: Летти задумала какую-то пакость. А иначе зачем ей так липнуть? Не-ет, она хочет поприсутствовать, своими глазами увидеть результат. Похоже, ждет определенного. Наверное, рассчитывает, что я уделаю парня так же, как красавчика Фридриха. Придется разочаровать ее и отшить гостя вежливо.

Он вошел, и я взбесилась.

Дура Летти угодила в точку со своим «сказочным принцем». Посетитель принадлежал к самому ненавидимому мной классу: аристократ. Действительно принц, и ни разу не сказочный. Кто бы чего о нем ни думал – это, девочки, самый что ни на есть натуральный принц.

Уж я-то знаю.

Его звали не «Эгист Мэкеби», а Август-Александер Маккинби. Причем «Август» выговаривалось не в федеральной, а в латинской транскрипции, без сокращения дифтонга, и эти два имени были всего лишь «рабочими», а так за ним числилось шестнадцать. Одевался он не дорого, а очень дорого. Его пальто было куплено не на Большом Йорке, пусть и в самом пафосном бутике, и даже не на Земле – шили на заказ. И шили из такой ткани, какую я в своей жизни видела единственный раз и то на мониторе: натуральная шерсть с натуральным же шелком. Ткали ее строго на Кларионе. Пальто из нее стоило больше, чем годовая аренда квартиры в центре. Кстати, оно было красивым и шло ему – но, конечно, на провинциальный вкус выглядело блекло. Летти может похоронить свои мечты с надеждами: этот парень никогда не увидит в ней женщину. Она не его круга. И спать с ней для него все равно что спать с бараном – тем самым бараном, какой изображен на его фамильном гербе.

Я вспомнила, как в последнюю нашу встречу он посмотрел сквозь меня. Он единственный не пришел на наш выпускной – вся его группа была, а он счел ниже своего достоинства. На втором курсе он притворялся свойским парнем, но на третьем ему надоели эти игры, и он демонстративно отдалился. Черт побери, он брезговал нами после того, как мы спасли ему жизнь. Без шуток спасли. А теперь он явился в управление полиции, потому что захотел оперативницу с длинными волосами. Лично у меня не было вопросов, зачем она ему: секретарша с минимальным представлением о профиле его работы. Никакой оперативки там не будет в помине, задача девушки – ворковать с клиентурой. А длинные волосы нужны затем, чтобы ему приятно было смотреть на сотрудницу. Ему нравились такие девушки.

Я сразу захотела убить его. Медленно, мучительно и маргинально. Он возвышался надо мной как башня. Башня держала руки в карманах своего квадратного пальто, склонив прилизанную голову набок, покачивалась с пятки на мысок и рассматривала меня, как энтомолог самку клопа. Я репетировала речь, в которой не должно было встречаться более одного цензурного слова на пять нецензурных. Я мечтала, что после моего спича башня извлечет из бездонного кармана шелковый платочек, приложит к бледным пресыщенным губкам и скажет «фи, какая невоспитанность». А я гомерически расхохочусь, потому что ни семья, ни Военный Университет, ни армия не пополнили моих знаний так основательно, как бывший благоверный. Князь, на минуточку, в двадцать седьмом поколении.

– Вы – Эфили Уодебек? – осведомилась башня.

У башни дрогнули ровно те мускулы лица, какие требовались для извлечения звуков из глотки. На меня пялились пустые, сонные серые глаза, пялились без всякого выражения и даже намека, что такое когда-нибудь появится.

Эфили, ха-ха, Уодебек. Летти нарочно не показала ему мое досье. Ну понятно, у меня там из всего опыта работы получалось пять лет стажа в качестве домохозяйки. Даже круглый идиот не поверит, что такая девица хоть капельку смыслит в оперативке. Но вот получилось бы весело, если бы у нее не хватило мозгов схитрить!

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97