Книга Власть крови - Денис Макаров

Я же повалился на спину. До ушей донёсся мой собственный крик. Голову как будто сдавливало со всех сторон неумолимой силой. Но при этом, такая же сила пыталась разорвать её изнутри.

Потоки маны сплелись в один большой. Он хотел прорваться наружу. Завладеть моим телом. Завладеть всем миром.

По мышцам прошла ледяная судорога. Позабыв обо всём, кроме боли, я с ужасом наблюдал, как скручивается моё тело. Спина выгнулась, словно мост над небольшой рекой. Руки и ноги выгнулись в неестественных углах. Пальцы скрючило до хруста в суставах.

Надо мной появилось встревоженное лицо мамы. С её губ стекала кровь.

— Нет-нет-нет… Дыши, Лестер, дыши…

Но я мог только кричать. Мана разлилась уже по всему телу. В голове не осталось ни одной мысли. Лишь ослепительный свет и убийственная боль. Но, слава Вседержцу, я чувствовал, как подступает тьма.

Мне недолго осталось.

Дверь резко распахнулась, с громким стуком ударившись о стену.

Встревоженный и злой голос отца вопросил:

— Лия, что происходит?.. — после паузы его испуганное лицо тоже появилось надо мной. — Что ты наделала?

— Деймос, он… — залепетала мама сквозь слёзы. — Я… мы…

Но я не услышал её ответа, провалившись в желанную тьму.

Наше время

Хуже наказания не придумаешь. С человека, который это придумал, следовало снять заживо кожу, освежевать его, набить внутрь дерьмо и сжечь. Затем отправиться в горы, найти там действующего некроманта и заплатить ему, чтобы он воскресил этого человека. И опять убить его тем же способом. И так несколько раз.

Так считала Эмильда.

Я же чуть не рассмеялся от облегчения, когда понял, чем мне предстоит заниматься. Всего лишь проверять домашние работы студентов, заполнять всевозможные журналы и формуляры, да проверять медицинские карты в лазарете. Просто некоторые первокурсники всё никак не могли избавиться от сифилиса своими силами.

Эмильда ненавидела «всё это бумагомарание и говённую бюрократию». Оказалось, что она забросила свои обязанности ещё в первый день учёбы. Поэтому когда она достала кипу документов, у меня глаза полезли на лоб. Непроверенные рефераты и домашки, пустые журналы с успеваемостью, отчёты для ректора — практически всё пустовало, несмотря на то, что наставница в последнее время пыталась их заполнять даже во время уроков.

Я приходил «отбывать наказание» уже несколько дней подряд. Но даже четверти всех документов не разгрёб. На уроках же Эмильда меня игнорировала.

— Ну что, сифилисные мои, — Эмильда потёрла ладошки. — Все заметили, что своей кровью управлять намного сложнее, чем кровью другого человека?

Зак поднял здоровую руку.

— Я не заметил.

— Ты хочешь сказать, — начала наставница наигранным голосом. — Что можешь прямо сейчас сотворить заклинание собственной кровью?

— Нет, не могу.

— Зак, молю тебя, — Эмильда даже сложила ладони перед грудью. — Подпиши мне разрешение вскрыть твой мозг после смерти. Я умираю от любопытства, почему ты такой тупой.

Весь класс засмеялся. Зак пробурчал что-то насчёт кремации. Я поднял руку — ответ я точно знал.

— Что, предатель, — улыбнулась Эмильда. — Тоже хочешь отдать свой мозг на благо науки?

— Нет, я хотел ответить на…

— А, Эйла! — наставница указала пальцем на мою соседку по парте. — Вижу, что ты хочешь ответить!

Девушка слегка растерялась, но поднялась из-за парты.

— Если я правильно понимаю, — начала она, осторожно подбирая слова. — Это какой-то защитный механизм психики. Ну, или организма. Если маг будет беспрепятственно управлять своей кровью, то может и не заметить, как она закончилась. Поэтому мы подсознательно сами себе усложняем процесс магии. Всё, чтобы выжить.

— Верно! — Эмильда захлопала в ладоши. На меня она больше не глядела несмотря на мою поднятую руку. — Говоря научным языком, это называется «инстинкт самосохранения». Весь оставшийся год мы будем вам его ломать.

«Ломание инстинкта» пока что заключалось в том, что мы просто резали собственные вены. Как и ожидала наставница, тело инстинктивно с помощью магии не давало крови излиться наружу.

— Давайте-давайте, — подбадривала нас Эмильда. — Первому кто истечёт собственной кровью, поставлю высшую оценку!

Однако, как я ни пытался, из моей раны не вытекло даже капли. Наставница даже не смотрела в мою сторону.

Но как бы она меня ни игнорировала на уроках, большую часть дня мы проводили вместе. У Эмильды, по всей видимости, горели сроки. Поэтому она помогала мне с моим «наказанием».

— Святая кровь! — стонала уже в сотый раз. — Да какая разница кто и сколько раз пришёл на урок? Зачем это всё фиксировать?

— Согласен, — поддакивал я; это оказалось лучшей стратегией. — Надо оценивать студентов по результатам экзаменов. И не имеет значения, сколько раз они были на уроках.

— Вот и я о том же!

Моя стратегия давала свои плоды. Равно как и усердная работа во время «наказания». Я с 12 лет помогал отцу с гроссбухами, поэтому сейчас чувствовал себя в своей тарелке. Кипа незаполненных документов быстрыми темпами становилась всё тоньше. Эмильда это явно ценила и за несколько дней совсем оттаяла.

— Жаль, что так вышло с Кортусом, — сказала она в один из вечеров. — Как он там?

— Всё ещё злится.

Каждый вечер после «наказания» я сбегал в Новый город. Облачался в донорскую одежду и отправлялся на самую окраину. Здесь отец Кортуса держал небольшую башмачную мастерскую. Другого дома у них не было, поэтому они ночевали прямо здесь.

Я хотел извиниться. Даже книги приносил, к которым у него здесь не было доступа. Кортус же неизменно посылал меня отборными ругательствами, громко хлопая дверью. Книги я оставлял у порога, надеясь, что он хотя бы их не станет выкидывать.

— Что в этом доходяге такого, что ты так стараешься, сеньор Лютый? — спросил меня как-то Сиплый, который сопровождал меня каждый раз.

Как и обещал, я сводил его к окулисту. Надо было видеть взгляд доктора, привыкшего обслуживать аристократов, когда Сиплый нагло зашёл в его кабинет. Сейчас хулиган почти не снимал аккуратные круглые очки, похожие на те, что носил и Кортус. Как ни странно, они придавали ему более серьёзный вид.

Сначала я хотел ответить, что он мощный маг, потенциально способный всю улицу утопить в крови. Но затем решил ответить честно:

— Он хороший друг. Проследи, пожалуйста, чтобы его никто не тронул здесь.

— Никто твоего друга не обидит, — просипел хулиган. — Даю слово.

Не давало мне покоя и пропавшее серебро. Повстанцы окончательно залегли на дно так, что их даже Кровавая Инквизиция не могла разыскать. Банда Сиплого тоже перестала их замечать в городе.

Приходилось надеяться, что они не свалили из Кресты вместе с моим серебром. Выжженный символ «Клятвы на крови» напоминал